Два вопля заставили его опомниться: басовитый, изданный исчезающим в дверях коридора Агизаром (ювелир улепетывал с резвостью юноши, забыв о больных суставах) и тоненький, донесшийся из очага. Поняв, что призрак больше не думает его душить, черноволосый отбросил в сторону тлеющие зеленым клочья, сел и глянул в проем печи.

Там, раскачиваясь и жалобно скуля, вниз головой висел щуплый человечек в рваных штанах, с ног до головы перемазанный сажей.

– Все пропало, – скулил он, – о Бел, все пропало! Да снимите же меня отсюда кто-нибудь!

– Кром, – взревел искатель сокровищ, вскакивая, – да это же Ловкач Ши! Что ты делал в трубе, крыса?!

– Он выполнял мое поручение, – раздался у него за спиной спокойный голос и, обернувшись, поминавший Крома увидел, как проводник Агизара снимает свой плащ и корону.

– Кто ты? – растерянно спросил человек с мечом.

– Меня зовут Шейх Чилли, – вежливо отвечал голоногий, – давно хотел познакомиться с тобой, Конан-варвар!

2

– Одного я не пойму, – сказал Конан, развалясь на шелковых подушках и прихлебывая из серебряной чарки легкое вино, – с чего этот Агизар взял, что призрак Фларенгаста поделится с ним своими сокровищами?

Они расположились на мягких кушетках вокруг круглого стола, уставленного вазами с фруктами, сосудами с щербетом и более крепкими напитками. Две служанки, весьма миловидных, прислуживали им в главной комнате дома, расположенного неподалеку от Большого Канала и принадлежавшего новому знакомцу киммерийца. Дом был не так чтобы очень богат, но в нем было все необходимое для безбедной и приятной во всех отношениях жизни.

– Видишь ли, – отвечал Шейх Чилли, обкусывая виноградную гроздь, – прежде чем отправиться в развалины, я погадал ювелиру на своем магическом плате, и убедил, что он единственный в Шадизаре достоин попытать счастья в этом деле, ибо нет человека более праведного и честного. На самом деле, ростовщик – продувная бестия, и об этом всем ведомо, даже ему самому, но страсть к золоту лишает его последних остатков разума, и без того весьма скупо отпущенных ему богами. На самом деле, любого не сложно убедить в чем угодно, надо лишь уметь следовать откровенной корысти и скрытым побуждениям клиента. Открою тебе тайну: Агизар рассчитывал не только получить мешок монет за свое мнимое благочестие, но и собирался выпросить у покойного колдуна вторую молодость. Более всего этот несчастный мечтает вернуть себе утраченные годы и стать юным силачом, любимцем женщин. Ну, если не таким, как ты, Конан, то хотя бы таким, как я.

Непонятно было, говорит он серьезно или шутит. Впоследствии киммериец убедился, что это обычная манера Чилли. Что ж, Агизар вполне мог завидовать человеку, заманившему его в покинутый особняк: был тот весьма крепким, хорошо сложенным мужчиной среднего роста, с приятным округлым лицом и мягкими вкрадчивыми движениями. Правда, возраст его определить было весьма трудно: могло ему быть и двадцать лет, и все тридцать. То же касалось и происхождения Чилли: волосы его вились, как у шемита, но были гораздо более светлыми, чем у жителей этой страны, кожа не слишком смуглая, но и не белая, как у северян, нос прямой, а губы – мягкие и слегка припухшие. Одевался он не совсем по заморской моде, предпочитая простую тунику, набедренную шелковую повязку и сандалии с длинными, до колен ремнями.

Пожалуй, он нравился женщинам. Однако в чертах его чудилось киммерийцу нечто неприятное, некоторый недостаток мужественности и излишняя округлость тела, несомненно сильного, но как бы омытого водами потока, в которых излишне долго омывалось – и лицо, и фигура этого человека несколько напоминали речной окатыш, приятный с виду, но скользкий на ощупь.