Мгновение Ахилл смотрел на Элеонору темными, сверкающими, словно сигнальный огонь, глазами, потом уголки его рта приподнялись.

– Я не был в Страсбурге с тех пор, как мне исполнилось семь. И он во Франции.

Элеонора скрестила руки, обиженно откинулась на спинку сиденья и резко бросила:

– Тогда в Хейджельберге. – Понимание и смущение заставили ее потерять самообладание. – Хотя я не сомневаюсь, что и в семь ты был так не по годам развит, что мог так оскорбить любое количество будущих майоров. Как бы то ни было, иметь с ним дело тебе. Он интересовался твоим крестом. Меня это не касается.

Карета добралась до вершины холма, натяжение подпруги исчезло. Эрве дико и ликующе закричал, и они понеслись вниз по холму к воротам города Пассау. Элеонора ухватилась за ремень и приготовилась к сумасшедшей езде, как она уже делала неоднократно прежде.

– У ворот мы будем первыми! – услышала Элеонора крик Эрве.

Карета повернула, опасно накренившись на два колеса. В душе Элеоноры поднялся страх. На секунду кожаный ремень качнулся, и она увидела, что там, на востоке, факелы на воротах Пассау состязались с оранжевым светом сумерек, который окрашивал воды Дуная в цвет мерцающего золота.

Но Элеонора вряд ли видела золотую реку – ее взгляд застыл на отряде стоящих в карауле солдат. Элеонора перевела глаза на человека, сидевшего напротив нее. До нее дошло, что он вместо солдат изучает ее профиль.

– Есть какие-нибудь предложения? – спросила Элеонора.

– Одно или два, – ответил Ахилл бархатным голосом.

– Относительно солдат. А что, если они ждут нас? Крик на немецком позади кареты послужил ответом:

– Не пропускайте их!

Ахилл отряхнул штаны и поправил кружевные манжеты.

– Святой Стефан, что ты делаешь? Нас почти арестовывают, а ты…

Ахилл развалился на сиденье, натянул шляпу на глаза и принял невыразимо скучающий вид.

– Извините меня, что оторвала вас от послеобеденного сна.

– Так ты ничего и не усвоила из того, чему я учил тебя? – спросил Ахилл.

– Я поняла, что ты испорченный, эгоистичный…

– С претензиями и абсолютно невозможный, – закончил за нее Ахилл. – Все это делает французских аристократов самыми замечательными созданиями в мире – и очень трудно арестовываемыми.

Навязчивый зуд оскорбленности Элеоноры рассеялся как комариное облако. Она расправила свои юбки так, что они целиком заняли сиденье, затем откинулась на спинку, надув губы.

– О да! Эта поездка так утомительна. Вода для моей ванны вчера вечером была холодной, говорю я вам. Несчастному мальчишке пришлось бегать четыре раза, чтобы сделать ее нормальной. – Элеонора изящно вздрогнула. – Представьте себе, что холодная вода могла бы сделать с моей кожей. Я бы выглядела в два раза старше. – Она элегантно повела плечами и посмотрела на Ахилла из-под опущенных ресниц. – Я хочу сказать, в три раза.

– Отлично, – тихо проговорил Ахилл, когда карета начала замедлять ход. – Помни, никакого страха, никакой слабости – и будь несносной, насколько сможешь.

– Другими словами, быть похожей на тебя, – прошептала в ответ Элеонора. В глубине темных глаз Ахилла вспыхнул свет. Приближающийся стук копыт не дал услышать его остроумной реплики, но она знала, что ответ лишь отложен, но не забыт.

– Не пропускайте их! – вновь закричал всадник. Лошадь негромко заржала, когда ее пришпорили.

– Halt mahen, – скомандовал другой, грубый и более резкий голос.