|
Бац — и всех разом накроем…» Я был уверен, что после моих диких воплей Ельцин выгонит меня из кабинета к такой-то матери, а президент ласково приобнял меня, всунул в ладонь полный стакан водки и заставил выпить. Я пью, плачу, ничего вокруг не вижу. Слышу, как Арбитман говорит Ельцину: «Ну что, пора нам переходить к плану «Б»?» И Ельцин ему: «Пора». И ко мне обращается: «Александр Иванович, дорогой, поезжайте в Воронеж к брату. Встретьте в его компании Новый год, отдохните хорошенько, выспитесь, сходите в баньку, а после Рождества жду вас обоих в своем кабинете. Роман Ильич все организует по-тихому…»
Что случилось дальше, нетрудно реконструировать. Алексей Иванович, сменивший Александра Ивановича в самом начале 1993 года, оказался намного убедительней брата в роли мятежного вице-президента — безбашенного, обиженного, агрессивного и недалекого до карикатурности. Деды-Морозы, деды Мазаи и прочие бородачи из ваты и папье-маше, с тремя строчками текста, остались в прошлом; теперь актер буквально купался в роли, написанной ему Арбитманом, каждый день изобретая для нее новые обертоны, играя гротескно, сочно, порой на грани цирковой буффонады. Он был сам себе и режиссером, и премьером. Только в одном феврале 1993 года, например, Руцкой-близнец со своим театриком абсурда сумел четырежды оказаться ньюсмейкером. 3 февраля. В Кремле во время приема вице-президентом России семьи Романовых Руцкой дарит великому князю Георгию настоящую казацкую шашку и сделанный умельцами с Урала макет бронепоезда «Наркомвоен Троцкий» времен гражданской войны, в масштабе 1:2. (Шашку великий князь осторожно берет, а от краснозвездного бронепоезда отшатывается и с тех пор в Россию не приезжает.) 10 февраля. Выступая на съезде животноводов Кировской области, Руцкой — как новый куратор сельского хозяйства России — в ультимативной форме требует повысить втрое урожайность подсолнечника, обещая всем передовикам присвоить звания мичманов и вручить наградные кортики, а всех отстающих утопить. 20 февраля. В прямом эфире передачи Александра Любимова «Лицом к лицу» (ОРТ) Руцкому удается перекричать Жириновского, вылить на него три стакана апельсинового сока, закидать вишневым пирогом, обсыпать мукой и по ходу спора о Южных Курилах оторвать вождю ЛДПР три ключевые пуговицы — одну на пиджаке и две на брюках. Под конец выясняется, что никаких разногласий по Южным Курилам у собеседников, собственно говоря, не было, нет и быть не может. Но пуговиц уже не вернуть: они отобраны в счет репараций. 25 февраля. Руцкой демонстрирует корреспондентам английского Би-Би-Си, французского ТФ-1 и американского Си-Эн-Эн гору из одиннадцати фанерных чемоданов, поставленных друг на друга, объявляя, что в них — компромат на всю ельцинскую команду, «от Гайдара до последнего Шумейко». В ходе интервью верхний чемодан падает, раскрывается, и в нем обнаруживаются только рваные колготки. «Да вы хоть знаете, чьи это колготки?» — не смущаясь, вопрошает вице-президент, задирает вверх указательный палец, но от комментариев уклоняется: мол, еще не время, господа, тсс. Кто писал эти скетчи, кто сочинял репризы — Арбитман или сам Руцкой? Учитывая засекреченный характер всего кремлевского плана «Б» и отдаленность тех событий во времени, мы сегодня вряд ли сумеем точно ответить на этот вопрос, можно только строить предположения. Хотя Руцкой-брат умел вышивать узоры по сценарной канве, сама эта канва принадлежала Роману Ильичу. Среди всех интервью Арбитмана, кстати, нет ни одного, которое бы целиком было посвящено осени 1993 года; даже в дни десятилетнего юбилея этих печальных событий второй президент России, отвечая на вопросы журнала «Newsweek», был крайне скуп на комментарии. Сказал лишь о «фарсе, который превратился в трагедию» и о том, что «виноваты были обе стороны конфликта — хотя и не в равной степени». |
