— Джон, это Гарриет. Не я, а она ходила к нему.

— Это наглая ложь! Гарриет на станет говорить с Виктором о вещах, которые ее не касаются! Знаешь, она не такая дура. Это твоя работа, Дженни, и я знаю все, ибо видел, как вы оба смотрите друг на друга. Ты смотришь на моего брата влюбленными глазами, и не говори мне, что это не так. А он ведь тоже не умеет скрывать свои мысли. У него чуть слюна не течет, когда он видит тебя!

— О господи! — прошептала Дженни, обернулась и спрятала лицо в руках.

— Дженни, зачем тебе было ходить к нему?

Джон чуть качнулся, его глаза, похоже, никак не могли сосредоточиться на жене. Его вид расстроил меня, он вымок под дождем, и волосы растрепались после пьянки. Его пальто было забрызгано грязью, а цилиндр сидел на макушке.

— Дженни, ты думала, что мне ничего не известно? — спросил он, глотая слова, уже не столь резким голосом. — Думаешь, я не знаю, почему Виктор приходит сюда обедать каждое воскресенье? Черт подери, женщина, мой брат целый год обходил этот дом стороной, хотя живет в том же чертовом городе, но вот ты вдруг посылаешь ему записочку, и он, тяжело дыша, мчится к нашему порогу, словно собака. И с тех пор он является сюда каждое воскресенье. Ты думаешь, у меня глаз нет?

В ответ Дженни заплакала, обхватив лицо руками, ее миниатюрные плечи вздрагивали.

Джон осторожно протянул к ней руку, остановился и немного качнулся. Я увидела, что он смутился, вдруг поняв, что делает, и пришел от этого в отчаяние. Джон лишь высказал подозрение, и вот чего он добился.

Он несколько раз открыл и закрыл глаза, будто пытаясь отогнать пьяный туман, затем уронил руки по швам и пробормотал:

— Ты ему не достанешься. Я знаю, ты меня никогда не любила, но мой брат никогда…

Дженни резко обернулась, ее лицо застыло в ужасе.

— Джон, это неправда! Я любила тебя, и я все еще люблю. Как ты можешь вот так стоять и обвинять меня во лжи и обмане? Джон, не я, а Гарриет ходила к Виктору по поводу твоих долгов. Я все еще люблю тебя.

Слова Дженни привели Джона в состояние некоторой задумчивости, затем он сказал:

— Ты меня любишь так же, как в тот день, когда мы поженились?

Дженни слишком долго медлила с ответом. Джон Таунсенд обернулся, бросился к двери и гневно распахнул ее.

— Мы не возьмем милостыню из рук моего брата! — заорал он. — У Виктора ведь все есть, так? У него есть деньги, его здесь считают почти святым, а теперь он еще и мою жену заполучил. Так вот что я тебе скажу, женщина, — он добром не кончит!

Он захлопнул дверь так, что затряслась вся комната, а когда я обернулась, чтобы взглянуть на Дженнифер, то обнаружила, что та исчезла.

Комната приняла прежний облик. Красивая обивка мягких кресел сменилась вулвортскими покрывалами. На полу лежал тот же изношенный ковер, а в камине огонь больше не горел. Я снова осталась одна, но теперь уже в настоящем времени.

Эти эпизоды отнимали у меня много сил, так как внезапное появление и исчезновение Таунсендов каждый раз приводило меня в смятение. Нервы стали сдавать от встреч с прошлым, руки начали дрожать, я потеряла аппетит, о сне и думать было нечего, и мои мысли все время носились по кругу.

Новая проблема озадачила меня и не давала покоя. Как могло случиться, что уже столько лет с Виктора не снято клеймо позора, если я видела, что зло исходит от Джона? Виктор Таунсенд был хорошим, добрым и уважаемым человеком, который посвятил себя облегчению страданий людей и всю жизнь любил только одну женщину. Как могло случиться, что он, мученик, и Джон, пьяница и азартный игрок, поменялись ролями?

В комнате становилось жарко.