Я снова посмотрела на сильную грозу за окном, сотрясавшую дом, и думала, сколько нам еще придется сидеть взаперти.

— Бабуля, — сказала я, садясь, и почувствовала, будто в голове у меня перекатывается шар для игры в кегли. — Вчера к дедушке никто не ездил. А как же сегодня?

— Мы не поедем, это уж точно. Может, твой дядя Уильям один съездит к нему. Какой толк, если мы все утонем под таким ливнем, правда? А теперь беги в ванную, будь умницей.

Я взбежала наверх, перескакивая через две ступеньки, быстро умылась, привела себя в порядок и пошла в спальню за сменой одежды. Не прошло и пятнадцати минут, как я спустилась вниз и уже сидела за столом.

— Чувствую, как через окно страшно сквозит, — сказала бабушка, намазывая гренок маслом.

Я наблюдала за ее лицом при свете холодного утра, увидела посиневшие губы и опухшие глаза.

— Бабуля, ты не выспалась?

— Нет, дорогая. От плохой погоды у меня всегда болят суставы. А когда они болят, мне не по себе. Сегодня понадобятся три грелки.

— Почему бы тебе не спать здесь, внизу?

— Боже упаси! Тебе тепло больше нужно, чем мне! К тому же я очень привыкла спать в своей кровати. Так что спасибо. Надену еще один кардиган, возьму еще одну грелку, и мне будет хорошо.

— Бабуля, в твоей спальне, наверно, все равно что в склепе.

— Элси говорит, что весь этот дом как склеп, так что мне все равно, где спать. Но мне нравится здесь жить, и я никому не позволю перевезти себя в одну из тех муниципальных квартир…

Она говорила без умолку. А я подумала: «Ты даже не представляешь, что большего склепа, чем этот дом, не сыскать».

В гости к нам никто не приехал, поскольку лил такой страшный дождь, что даже открыть входную дверь было невозможно. Я посмотрела на улицу из окна верхней спальни и увидела, сколь опасно было бы на машине проехать даже короткое расстояние, и поняла, что мои родственники отложили визит до тех пор, пока не прекратится гроза.

Мы с бабушкой сидели у огня, она вязала, а я делала вид, что читаю книгу. В моей голове роились разные мысли, ни одна из которых не была связана с настоящим.

Ко второй половине дня у бабушки так разболелись ноги, что она не могла встать, чтобы приготовить обед из рыбы с пюре. Вместо этого мы разогрели банку с супом и съели его с бутербродами. Мне этого хватило, поскольку аппетит так и не появился, но я заметила, как расстроилась бабушка из-за того, что не смогла приготовить вкусный обед.

Наконец после того, как мы скромно поели и достаточно насмотрелись на ливень, бабушка сказала:

— Андреа, пожалуй, я сейчас прилягу. Мне больше нельзя здесь сидеть, иначе я так и не смогу подняться по лестнице. Дорогая, принеси мне грелки, когда будет готова вода, хорошо?

— Бабуля, что ты будешь делать весь день?

— Включу радио и почитаю своего Теннисона. После этого мне обычно становится легче. Мне не хочется оставлять тебя, дорогая, но сейчас от меня все равно нет толку. Я благодарю бога, что твоему дедушке тепло и сухо и не надо бояться сквозняков. За ним ухаживают хорошие медсестры. Это меня утешает.

На этот раз мне пришлось помогать бабушке подняться по лестнице, подталкивая ее сзади, а она преодолевала каждую ступеньку на четвереньках, как собака. Мы долго так поднимались, но когда оказались наверху, я поняла, что одной ей с этим было бы не справиться. Бабушка страшно побледнела и никак не могла отдышаться.

— Дорогая, мне восемьдесят три года, — выдохнула она.