Он потянулся на стуле.

– Я голоден.

– Да, - сказала Пенелопа, губы ее задергались, - Я полагаю очень сильно.

Он утомленно вздохнул и нахмурился.

– Если она действительно леди Уислдаун, это будет стихийное бедствие. Ужасное стихийное бедствие.

– Это не может быть так плохо, - осторожно сказала Пенелопа, - Не то, что я думаю, что она леди Уислдаун, я так совсем не думаю! Но, даже если бы она была леди Уислдаун, разве это было бы так ужасно? Мне даже нравится леди Уислдаун.

– Да, Пенелопа, - резко сказал Колин, - это было бы так ужасно. Ее просто уничтожат.

– Я не думаю, что ее уничтожат.

– Конечно, ее уничтожат. Как ты думаешь, скольких людей обидела эта женщина за все эти годы.

– Я никогда не думала, что ты ненавидишь леди Уислдаун, - сказала Пенелопа.

– Я не ненавижу ее, - нетерпеливо сказал Колин, - Не имеет значение, ненавижу я ее или нет. Все вокруг ненавидят ее.

– Я не думаю, что это так. Они все покупают ее газету.

– Ну, конечно, они покупают ее газету! Все вокруг покупают ее проклятую газету.

– Колин!

– Прости, - проговорил он, но это совсем не звучало как извинение.

Пенелопа кивнула, принимая его извинения.

– Кто бы ни была эта леди Уислдаун, - сказал Колин, ткнув пальцев в ее сторону с такой интенсивностью, что она инстинктивно подалась назад, - Когда с нее сорвут маску, она будет не способна появляться в Лондоне.

Пенелопа деликатно откашлялась.

– Не думала, что ты так сильно волнуешься из-за мнения света.

– Я не волнуюсь, - возразил он, - Ну, хорошо, но, по крайней мере, не сильно. Любой, кто скажет тебе, что его абсолютно не волнует мнение света, лжец и лицемер.

Пенелопа подумала, что он действительно прав. Ее удивило, что он согласился с ней.

Кажется, всем мужчинам нравится притворяться, будто бы они самодостаточные личности, и не подвержены воздействию вредных привычек и мнений высшего света.

Колин наклонился вперед, его зеленые глаза загорелись дьявольским огнем.

– Сейчас речь идет не обо мне, Пенелопа, речь идет об Элоизе. Если ее выбросят из общества, жизнь ее будет поломана.

Он снова сел на стул, но все его тело просто излучало напряжение.

– Не говоря о том, как это отразиться на моей матери.

Пенелопа выдохнула.

– Я действительно думаю, что ты расстраиваешься раньше времени, и непонятно из-за чего, - сказала она.

– Я надеюсь, ты права, - ответил он, закрывая глаза.

Он не был точно уверен, когда он начал подозревать, что его сестра могла бы быть леди Уислдаун. Возможно, после того, как леди Данбери сделала свое сенсационное заявление. В отличие от большинства людей в Лондоне, Колин никогда особо не интересовался настоящей личностью леди Уислдаун. Ее колонка была довольно интересна, и он, конечно, читал ее, как и все вокруг, но, по его мнению, леди Уислдаун была просто… леди Уислдаун, и это все, кем она была.

Но наглость леди Данбери заставила его думать, а, как и все остальные Бриджертоны, когда его разумом завладела навязчивая идея, он уже не был способен думать ни о чем другом. Так или иначе, ему на ум пришло то, что у Элоизы был очень подходящий характер и способности, чтобы написать такую колонку, и прежде, чем он смог убедить себя, что он рехнулся, он увидел ее пальцы, заляпанные чернилами. С того момента, он был близок к сумасшествию, неспособный думать ни о чем другом, кроме возможности того, что у Элоизы была своя тайная жизнь.

Он не знал, что его больше раздражало - то, что Элоиза могла бы быть леди Уислдаун, или то, что она сумела скрывать это от него в течение десяти лет.