Рассказ Анны Шеккер о пережитых ею ужасах не тронул сердца капитана. Его мысли были заняты другим. Он понял, что наконец–то нашел то, чего ему так долго не доставало, и уже видел в этой исхудавшей, несчастной, бедно одетой девушке своего будущего верного сообщника. С ней придется делиться, тут уж ничего не поделаешь, но на такой основе их деловое сотрудничество будет только прочнее. Он научит ее действовать ловко и осмотрительно. Он привьет ей страсть к стяжательству, жажду богатства, и эти грустные глаза будут лихорадочно блестеть при виде каждого кусочка золота, попавшего в ее руки. Денно и нощно она будет думать о том, как превратить его продукты в драгоценности, чтобы получить свою долю. Наконец–то его богатство станет реальным!

В то же время худенькая девушка чем–то пугала капитана. То, что пришлось испытать ей, было необычным, из ряда вон выходящим и выдвигало ее в разряд смельчаков–героев. Бугель терпеть не мог храбрецов и считал их людьми пустыми, вздорными, во имя глупого тщеславия ставящими на карту свою жизнь. В его понимании слово «герой» было равнозначно слову «авантюрист». И он угадывал, словно чуял своим длинным унылым носом таившуюся в Анне Шеккер склонность к авантюризму. Это–то и пугало его.

Оксана ожидала ответа. Девушка заметила, что толстяка смущает что–то в ее рассказе, и решила рискнуть.

— Господин капитан, — сказала она с мягкой, извиняющейся улыбкой, как бы помогая Бугелю выйти из затруднительного положения и заверяя его, что отрицательный ответ не так уж сильно огорчит ее. — Если у вас нет возможности… я не настаиваю, я пойду в другое место. Я не сомневаюсь — мне дадут работу.

Нет, Анна Шеккер не навязывается, пусть капитан не заблуждается на этот счет. Она предложила свои услуги, но если Шеккер почему–либо не устраивает начальника столовой, она извинится за причиненное беспокойство и сейчас же уйдет.

Оксана поднялась и протянула руку к воротнику пальто, чтобы застегнуть пуговицу.

Это произвело нужное впечатление.

— Нет, нет, — торопливо замахал руками начальник столовой, — вы будете работать у нас. Этот вопрос мною решен. Вам только придется побеседовать еще с одним офицером, но это простая формальность.

…Картотеку на так называемых лиц из местного населения, сотрудничавших в городе Полянске с гитлеровцами, вел лейтенант Гофман — молодой, рано начавший лысеть блондин, с ласково–настороженными голубыми глазами.

Лейтенант слушал явившуюся к нему после звонка начальника столовой девушку, положив перед собой на столе предъявленное ею удостоверение на имя Анны Шеккер. Он часто поддакивал, сочувственно кивал головой и вдруг задавал «невинные» вопросы, проявляя интерес к всевозможным подробностям, казалось бы, не имевшим особого значения, Оксана знала, как важны эти подробности, но сознательно избегала их: вопросы гестаповца помогали ей угадывать ход его мыслей.

В изложении Оксаны история чудесного спасения переводчицы карательного отряда сводилась к главным фактам: во время нападения партизан Анна Шеккер выбежала во двор, успев только захватить свое пальто, и зарылась в глубокий снег. Затем, когда ужасная стрельба начала стихать и Анна Шеккер увидела, что дом священника запылал, она поползла по снегу и очутилась возле какой–то хаты. Хозяйка впустила ее. Анна отдала этой женщине золотой браслет, часы, умоляя спрятать и спасти ее. Что было дальше, девушка не помнила. Она очнулась через несколько дней в погребе на соломенной постели. Спасшая ее женщина приносила в погреб хлеб, масло, мед и почти насильно кормила девушку. Когда Анна поправилась, староста села отвез ее на станцию. И вот Анна Шеккер прибыла в Полянск.

— Какой ужас! — покачал головой Гофман. — Представляю себе, что вам пришлось пережить!

Двумя пальцами он взял раскрытую книжечку удостоверения, посмотрел на фотографию и перевел взгляд на Оксану, сверяя копию.