— В сей темный час… Наполненный мраком и отчаянием…

Шот понял, что говорил Гаро. Слава стали разборчивей, но смысл дошел до него слишком поздно. Магазин наконец вошел в рукоять. Затвор в крайнее заднее положение. Патрон дошел в патронник.

— Обрати на меня свой взор. — завершил молитву Гаро.

Практически не целясь, Шот спустил курок. Пуля полетела в голову Паладина. Но молитва была вознесена. Одна из простейших в священном писании. Но слова просьбы были сказаны Полусвятым Королем, что взял на себя грехи всего мира и нес их на своих плечах, ни разу не оступившись. Молитва, произнесенная в действительно самый темный час жизни. Перед лицом неминуемой смерти. И Всевидящий Яр услышал ее. И всего на несколько мгновений, но бог, символизирующий само солнце, обратил свой взор в сторону стоящего на коленях, истекающего кровью Паладина.

Черные свинцовые тучи разошлись лишь немного и всего на несколько секунд. Упавший с небес столп золотого света упал на фигуру рыцаря, заставляя ее выгнуться и запрокинуть голову к небу. Гаро в резонансе со своим хантом подставили лицо теплым лучам солнца, которого никто никогда не видел в этом черном Городе.

Тело в тяжелых доспехах засияло с новой силой. Основатель Святых Паладинов встал на одно колено, ослабевшие путы начали рваться один за другим. Шот продолжал стрелять, но пули отскакивали от золотистого света, словно от незримой стены. Гаро, напрягая все тело, разрывая остатки водяных нитей, поднялся на ноги. Собрав крохи сил, вскинул вверх левую руку. Часть солнечного света отразилась от начищенной до блеска поверхности щита.

Теплый солнечный луч ударил в деханта, отчего тот попятился назад, высыхая прямо на глазах. От его одежды начали отлетать обрывки ткани, а кожа на руках и лице стала морщиться, словно из тела вытекают все жизненные соки.

Опустив руку со щитом, Гаро вознес вверх правую, сжимающую пистолет. Круг света уже сужался, как и небо вновь затягивали свинцовые тучи. Последние золотистые отблески коснулись металла ствола, разбрасывая вокруг солнечные лучи. И когда небесный свет окончательно погас, руины здания продолжали сиять, покрываемые отблесками освященного самим богом оружия.

Гаро медленно опустил руку, наставляя ствол на отступающего Шота. Каждая пуля оставляла после себя в воздухе золотой пламенный росчерк. Каждый выстрел сопровождался вспышкой, на долю мгновения освещавшей практически всю площадь. Любой хант и дехант могли видеть, как в руинах стоят друг напротив друга две тени. И с каждым всполохом гордая фигура рыцаря в плаще покрывалась золотистой каймой. А худая иссушенная тень пронзалась очередным тонким огненным копьем.

Но в какой-то момент вспышки прекратились. Грохот больше не сотрясал руины Ассамблеи. Потому что в последней зареве горела лишь одна тень в золотой окантовке.

* * *

Стоило какому-то, никому не известному ведьмаку, снести голову одному из дехантов, как площадь превратилась в хаос. Настоящий, полноправный хаос. Из взрывов бомб, гранат и алхимических зелий, из всполохов и росчерков магических печатей и произносимых заклятий, из грохота пистолетов, револьверов, ружей, винтовок и прочего, из лязга свинца и стали…

Из всей этой какофонии звуков можно было сложить один единственный радостный хохот Роркха.

Сходу в карьер, битва переросла в бойню. Из окон и крыш полетело все, что может взрываться, нанося урон по площади. Игроки ответили тем же, забрасывая в окна бомбы и коктейли Молотова, поливая крыши магическим напалмом.

С улиц рванули массы игроков в темных сборках. Им навстречу потекли концентрированные, узконаправленные молитвы и святые ауры. В грудь бегущих ударили освященные пули и до стройных рядов Паладинов никто так и не дошел. Первая волна темных захлебнулась на подходах, а второй просто не последовало.

Увидев, как быстро полегли первые шеренги, почувствовав на себе действие святых аур, вся эта толпа, еще недавно жаждущая чужой крови, в страхе побежала назад.