— Да какая вообще разница? — спросил наконец Джекс. — Как это нам может помочь победить?

— Не нам, друг мой, а тебе. И ты сам уже ответил.

— Арч, клянусь, когда все кончится, я тебя…

— Ладно, ладно, замахал я руками. Просто вопрос изначально был не верен. И Парагон знал, что я догадаюсь, потому что похожая ситуация произошла с моим другом Овером. Все пытаются выяснить, как он обчистил гнездо Импов, но никто не спрашивает, почему он вытащил оттуда всякий хлам вместо платиновых монет.

— Гнездо Импов нельзя обчистить, — произнес Мечник, начиная понимать.

— Если только не взять из него то, что им и самим нафиг не сдалось. — кивнул я. — То же самое и здесь. Не важно, является ли это самоубийством или нет. Важно в том, какая разница, понимаете?

— Нет, — ответил Мечник, бережно поглаживая свою рельсу и злобно глядя на меня.

— Самоубийство — грех, — произнес Джекс.

— Вот именно, — победно воскликнул я.

— Яр отворачивается от грешников, — продолжал Джекс. — Вернее, отводит от них свой взор. А этот артефакт, — он ткнул в купол. — Яр сам следит за тем, чтобы никто не проникнул сквозь барьер.

— Но если это попытается сделать тот, от кого он отвел свой взор, то бог может этого и не заметить.

Мечник громогласно расхохотался, когда Полудревние начали выходить из своего безумного транса и медленно разворачиваться в нашу сторону. Роркх услышал мои слова, но было уже поздно.

— Но он же лжебог, — произнес Мечник, вытирая выступившие от смеха слезы.

— Но он был создан помогать нам, — пожал я плечами. — Роркхом, но для игроков. И хантов.

— Создание перехитрило своего создателя, — снова захохотал Хауст. — Выкуси, тварь черножопая.

— Получается, у меня есть шансы попасть внутрь купола и разрушить кристалл, — сказал Джекс.

— Да. Шанс есть всегда, пока мы сами не решим сдаться. А читерский куб сделает этот шанс абсолютным.

— Ну что, — Мечник поднялся на ноги и закинул на плечо свою рельсу. — Калеки, подъем. Время подыхать.

— Ты не выживешь, Арч, — произнес Джекс, вставая рядом.

— Этот хант не выживет. Но мне и не надо. Я бы хотел быть героем, спасшим мир, не спорю. Но…

— Тебе нельзя, — произнес Джекс.

— Почему это? — удивился Хауст.

— Потому что я слишком молод, как мне кое-кто сказал. И Роркх все-таки влез мне в голову, — я постучал пальцем по виску. — И если я вдруг стану спасителем мира, то он победит. Хотя бы в моей голове. Но мне и так норм.

— Ну, — почесал Хауст затылок. — Пошли тогда. Хохуро, старая ты развалина. Я же тебе говорил! Оторви свой трухлявый зад и помоги мне расчистить путь. Эти трусливые предатели сами собой не сдохнут.

Это точно. Я вытащил два обычных Стинга, повернулся в сторону Полудревних, что уже начали приходить в себя. Шансы есть всегда. И мы свой взяли. Долго, потом, кровью и даже жизнями. Но взяли.

И пусть я сдох раньше, чем Джекс успел дойти до золотой пелены, он все равно это сделал. Мечник ревел и хохотал, размахивая своим недоразумением, которое называл оружием. Хохуро вторил ему откуда-то сверху. Ханты бились как остервенелые и никто из них не дрогнул.

Джекс вошел сквозь пелену, где оставалась лишь одна Амидраэль. Но что она могла сделать Стрелку, благословленному самой госпожой Ф, пусть и на какие-то короткие минуты.