— Ребят…нам воевать предстоит. Вопрос решённый. Через три-пять дней, неделю, максимум.

   В зале стало тихо, причём, мертвенно тихо, Громову даже показалось, что многие перестали дышать, словно боясь дыханием приблизить надвигающуюся войну. Если кто- то по глупости считает, что все профессиональные военные только и мечтают, как бы героически сгореть в танке или, получив снайперскую пулю в шею, издыхать от потери крови со словами «Погибаю за Родину», то они ошибаются. Военные — меньше милитаристы, чем чиновники в высоких кабинетах и уж тем более, чем пьяное «поцреотическое стадо», махающее флагами и грозящее «всех порвать», не вылезая из-под маминой юбки…

   Первым пришёл в себя начальник штаба первого танкового батальона гвардии майор Лялин, внешне похожий на цыгана, не хватало только серьги в ухе и копны кучерявых черных волос.

   — Господин, генерал. это — из-за Украины?

   — Из-за неё, родимой. Тут же ответил Бородулин… Ещё вопросы, господа офицеры…

   — С семьями как? Подал голос подполковник Лукин, командир отдельного реактивного дивизиона

   — Семьи будут эвакуированы. Но в последний момент. Панику мы провоцировать не можем, а уж тем более, допустить утечку информации. А так, скажу одно, план эвакуации у меня, вот — на столе. Бородулин продемонстрировал коричневый конверт из плотной бумаги

   — За эвакуацию семей военных будет отвечать МЧС…или как их там…сейчас называют??

   — Национальная спасательная служба, Олег Романович, напомнил генералу начштаба Осадчий…

   — Вот, вот… именно она. Не беспокойтесь сами и скажите младшим офицерам, пусть своим половинкам сообщат, что брать только самое необходимое: документы и деньги. Никаких десяти баулов. А то, я наших подруг боевых знаю, тут же узлы да мешки крутить начнут…Завтра с утра прибудет прикреплённый к бригаде офицер-спасатель, отвечающий за эвакуацию, он всё объяснит подробно, что, чего, зачем, куда.

   Если что, в штате у НСС и психологи и врачи есть, так что с семьями будет всё в полном порядке. Уверен.

   — Время очень дорого и остальные вопросы после сбора. Теперь перейдём к сути. Прошу присаживаться, господа офицеры.

   Генерал отхлебнул остывшего кофе и сморщился.

   — Я вас собрал для доведения до старшего командного состава нашего соединения приказа N421 от шестого июня сего года. О приведении частей и подразделений отдельного одиннадцатого гвардейского корпуса в полную боевую готовность. Для последующего действия по оперативному плану «Бурьян».

   Гриднев про себя присвистнул и покосился на сидящего рядом, украдкой смахивающего текущую по виску каплю пота, Ромашовым. Тот сделал страшное лицо о воздел глаза к навесному потолку командирского кабинета. Хотя в кабинете было весьма прохладно из-за приоткрытого окна, Гридневу, да и всем вызванным офицерам казалось, что они находятся в сауне.

   Было от чего потеть! План «Бурьян», который они тщательно отрабатывали на КШУ, предполагал нанесение первого мощного упреждающего удара по войскам НАТО. Конкретно, по польским войскам. Не дожидаясь, когда те окончательно развернутся для осуществления возможной агрессии. «Бурьян» отдавал авантюризмом, если не сказать, наглостью и требовал филигранного мастерства в вождении войск. План расписывал действия батальонов и дивизионов бригады буквально поминутно и от слаженных действий всех подразделений получалась смертельная симфония. Если кто-то сфальшивил, грозная симфония превращалась в похоронный марш для всей бригады, а может, и корпуса. Такие вот, дела.