Поэтому и «светить» его нельзя, иначе, слух пойдёт по всему лагерю и его у меня отберут, либо сразу убьют, если узнают, что он привязан. А может даже попытаются уничтожить щит, путём убийства его владельца, то есть меня, и их даже не остановит, что щит не может менять владельца, а значит будет бесполезен.

И это пугало! — таких, по-настоящему звериных отношений, он не ожидал. Горько вздохнув, волчица сказала, что так стало совсем недавно, и она надеется, что это пройдёт, а зверолюди снова сплотятся, вокруг нового лидера.

В общем, разговорив её, я узнал, что раз магией и железом, с панцирем не справиться, значит, завтра они будут варить клей, которым они смогут приклеить лямки щита.

Разговаривая с ней, я разомлел в тепле, но всё же решил заняться делом и достал из кожаного мешка завёрнутые в кожу ящера, его же шипы. Увидев их, С,Кво, восторженно поцокала языком и тут же отрезала большой кусок кожи на лямки для щита.

Потом осмотрев шипы, признала их годными и макнув в неизвестный мне отвар, обновила яд на них, и протянула мне полый кусок растения, вроде бамбука, посоветовав закрыть им истончающие яд шипы, что я и сделал.

Утром, я сходил к оружейнику и заказал ему японскую нагинату с двухметровым древком, — плодом мучительных раздумий и копаний в памяти.

Ф, Рику не пришлось, долго объяснять, как выглядит её лезвие. Пара объяснений, три уточняющих вопроса, рисунок углём на столе и он понимающе кивнул, сделав пометку на своей дощечке.

На копьё пошло, не рунное железо, а обычная сталь, но Ф,Рик, собирался добавить в неё весь оставшейся порошок от челюстей крылатых падальщиков и провести над ней магический ритуал, зачаровав на пробивную способность.

Расплатиться с ним пришлось, последними ста пятьюдесятью очками влияния, что ещё у меня оставались и обещанием, что все трофеи, полученные в бою, я, буду приносить ему — в первую очередь.

После этого, направившись к горе, я стал искать подходящее дерево, чтобы из его веток, сделать себе метательные копья.

Так, я и проходил почти весь день, вырезая древки для сулиц, своим кинжалом, ища нужные шаманке травы и учась у неё, варить клей для щита.

К мастерам, я так и не успел зайти.

А, на следующий день, было уже не до того, потому что вернулись отряды зверолюдов из долины новичков и вернулись далеко не все, а среди тех, кто вернулся, было очень много раненых.

Летающие зверолюды, не дали волколакам проникнуть в долину новичков, обстреливая их стрелами и камнями с воздуха, пока не подоспели передовые отряды из полевого лагеря.

А дальше, несмотря на преимущества высоты и геройскую похвальбу, они умылись кровью, с трудом сдерживая атаки волколаков. Пока те — потеряв многих, в конце концов, не ушли, — злобно огрызаясь и обещая, что они ещё вернуться и их будет очень много.

У обороняющихся, уже не было даже сил — кричать в ответ ругательства и показывать, то, что у них под хвостом. — Свои бы раны зализать, а не преследовать, хорошо организованных врагов, надеясь поживиться трофеями.

Шаманка, тут же ушла их встречать и тут же, стала делать операции, практически на живую и лечить другие раны. Я метался, от неё к вигваму и другие шатры и дома, разыскивая и собирая необходимые целебные отвары и мази, запас которых катастрофически заканчивался.

К вечеру, мы оба валились с ног, а поток раненых не прекращался. Особенно, мне запомнилась летающая лисица с порванным крылом, она не была маленькой, — доходя мне размерами почти до носа, если стоять на задних лапах, но была гораздо миниатюрнее.

Её, похожая на лисью мордочка, была перекошена от боли, но в глазах, не было и слезинки, — она стойка терпела боль, пока шаманка, зашивала ей крыло и накладывала шину на перелом кости крыла. Лишь раз, когда я перевязывал её, она приглушённо охнула от боли и на миг потеряла сознание.