|
Это развлекается могучий император, только и всего... Не зря те из старой эмиграции, кто был умен и наделен инстинктом державника, быстро угадали в вожде — императора. Генерал Деникин и князь Юсупов вовсе не были белыми воронами... Не зря старая лиса Черчилль, кремень-бритт, вознамерившийся было встретить императора сидя, вскочил и вытянулся в струнку, словно юный кадет, под действием «неведомой силы», ударившей из желтых тигриных глаз — о чем честно вспомнил в мемуарах. Старый бульдог, аристократ по крови и кости, на уровне подсознания почуял Великого Монарха — и на всю жизнь сохранил к нему почтительное уважение. Когда окружившие Лысого Кукурузника холуи, ополоумев от призрака свободы, поливали Сталина грязью, потомок герцогов Мальборо на торжественном заседании британской палаты общин в честь 90-летия со дня рождения Сталина произносил панегирик покойному. Тогдашнюю речь Черчилля полезно перечитывать... Сталин был кровав, суров, жесток и ужасен... Но где вы видели других могучих императоров, великих строителей? В начале любой великой стройки — грязь и кровь. Я хотел бы знать, отыщется ли человек, у которого часто щемит сердце и подступает бессонница, когда он вспоминает о десятках тысячах русских мужиков и пленных шведов, уложенных Петром I в гнилые болота. Я хотел бы видеть человека, у которого до сих пор сжимаются кулаки при воспоминаниях о расстрелянном Бонапартом молодом герцоге Энгиенском. Я хотел бы напомнить, что в той самой «цивилизованной» Британии всего двести пятьдесят лет назад шотландские шахтеры работали в рабских железных ошейниках, а за кражу вешали детей лет 12-14. Всего сто восемьдесят лет назад в центре Лондона регулярные кавалерийские части рубили демонстрантов и сметали пушками «бунтовщиков». Сталин был жесток и ужасен. Но он, в сущности, всего лишь сделал так, что Россия за пару десятков лет пробежала путь, который благополучные западные демократии преодолели за пару столетий. Он «продолжал дело» не Ленина, а многих и многих европейских монархов. В той же Англии власть более трехсот лет ломала практически аналогичную русской деревенскую общину — самыми драконовскими методами. Причина проста и подмечена английскими же историками: свободный владелец участка земли и доли в общинной собственности (выгоны, луга, рыбные ловли, все, как в России) стоял непреодолимой преградой на пути... как ни парадоксально, капитализма. Капитализму требовался как раз «винтик» — безземельный работник, которого нетрудно загнать на фабрику. Все было просто, как мычание, фабрики изготовляли лучшую в мире английскую шерсть. Шерсть давали овцы. Овцам нужны пастбища. Крестьянин-собственник ни за что не отдаст под пастбища свою собственность — у него другие интересы. Вот и началось то, что все мы помним из учебников как «огораживание». У общин любыми неправдами отбирали собственность. И потому XIV-XVI века в истории Англии известны чередой чисто крестьянских восстаний — Тайлера, Кэда, Кета, Джозефа, «Благодатного паломничества», «Маусхолдского сообщества»... [158] По данным историка Грина (Дж.Р. Грин, «Краткая история английского народа»), казнено около семи тысяч участников восстания Тайлера (при том, что тогдашнее население Англии примерно равнялось двум с половиной миллионам). А послание Королевского совета, обращенное к бунтовщикам и зачитанное самим королем, заканчивалось так: «Отныне ваша рабская зависимость будет несравненно более суровой. Ибо до тех пор, пока мы живы и божьей милостью правим этой землей, мы не пожалеем ума, сил и здоровья на то, чтобы ужас вашего рабского положения стал примером для потомков». (Уолсингхэм, «История Англии».) В царствование Генриха Восьмого (1509-1547) более 72 тысяч человек (около 2,5% всего населения страны) было казнено за «бродяжничество и воровство». |
