|
Альберто с трудом вынимает отмычку. Дверца потихоньку открывается. В дальнем углу кто-то сердито бормочет. Пальцы Холуя впиваются в локоть Альберто. «Тихо, – шипит Альберто. – Убью…» – «Что?» – спрашивает Холуй. Альберто тщательно шарит в шкафу; рука его движется в миллиметре от ворсистой поверхности куртки, словно он собирается приласкать девицу, и, оттягивая наслаждение, щупает вокруг нее воздух, самый ее запах. «Вытащи два шнурка из ботинок, – говорит Альберто. – Для меня». Холуй отпускает его локоть, наклоняется, ползет куда-то. Альберто снимает куртку с вешалки, вставляет замок в скобу, нажимает всей горстью, чтоб тише. Потом крадется к дверям. Находит Холуя, тот снова хватается за него, теперь – за плечо. Они выходят.
– Метка есть? Холуй тщательно водит по куртке фонариком. – Нет. – Иди в умывалку, посмотри, нет ли пятен. И пуговицы. Может, цвет не тот. – Скоро час, – говорит Холуй. Альберто кивает. У дверей первого взвода он оборачивается к Холую. – А шнурки? – Я один вытащил, – говорит Холуй. Потом прибавляет: – Прости. Альберто смотрит на него, но не ругается и не смеется. Только пожимает плечами. – Спасибо, – говорит Холуй. Он снова кладет руку на локоть Альберто, униженно смотрит ему в глаза и робко улыбается. – Это я для развлечения, – говорит Альберто. И быстро добавляет: – Билеты есть? Я по химии ни бум-бум. – Нет, – говорит Холуй. – А у Кружка, наверное, есть. Кава не так давно пошел к учебному корпусу. Наверное, они теперь задачки решают. – Денег нет. Ягуар – большая сволочь. – Хочешь, я тебе одолжу? – А у тебя есть? – Немножко есть. – Двадцать солей дашь? – Двадцать дам. Альберто хлопает его по плечу. – Красота. А то я совсем обнищал. Хочешь – рассказиками заплачу. – Нет, – говорит Холуй, потупясь. – Лучше письмами. – Письмами? У тебя что, девица есть? – Еще нету, – говорит Холуй. – Может быть, будет. – Ладно. Хоть двадцать штук. Конечно, ее письма покажешь. Стиль надо изучить. В спальнях зашевелились. Отовсюду доносятся шорох, шум шагов, брань. – Сменяются, – говорит Альберто. – Пошли. Они входят в свою спальню. Альберто идет к койке Вальяно, наклоняется, выдергивает шнурок. Потом обеими руками трясет негра за плечо. – А, мать твою! – орет негр. – Час, – говорит Альберто. – Тебе заступать. – Если раньше разбудил – угроблю. В другом углу Питон орет на Холуя, который его будит. – Вот винтовка, вот фонарь, – говорит Альберто. – Спи, если хочешь. Только – патруль у второго взвода. – Врешь! – говорит Вальяно и садится. Альберто идет к своей койке, раздевается. – Ну и народ у нас, – говорит Вальяно. – Ну и народ… – А что? – спрашивает Альберто. – Шнурок стянули. – Заткнитесь вы там! – кричит кто-то. – Дежурный, чего они орут? Альберто слышит, как Вальяно крадется на цыпочках. Потом что-то подозрительно шуршит. – Шнурок тащат! – кричит он. – Дождешься, Писатель, расквашу тебе рыло,– говорит, зевая, Вальяно. |
