А вот тут Куропаткин бросает на меня одобрительный взгляд. Похоже, генерал сочувствовал бурам в их борьбе с англичанами.

— И что — британская придумка оказалась эффективной?

А хрен его знает…

Я-то идею бронепоездов взял из будущего, а тут оно вона как… Всё придумано до меня и без меня.

Мысленно чешу в затылке.

— Так точно, ваше высокопревосходительство. Они оказались очень эффективны в установлении контроля над бурскими республиками вдоль линий железных дорог и в борьбе с партизанской тактикой буров.

— А ли противник разрушит железнодорожные пути? Ваша придумка, ротмистр, станет совершенно бесполезной, — верно подмечает Куропаткин.

— На этот случай в штат бронепоезда входит ремонтная бригада и запас рельсов и шпал для срочного восстановления пути.

Куропаткин выглядит крайне заинтересованным, но столь мешающая ему в нынешней военной кампании осторожность, дает знать.

— Хорошо, Николай Михалыч, нам необходимо время, чтобы обдумать всесторонне вашу новаторскую идею. Обсудить со специалистами… Дадим ответ в ближайшее время, а пока занимайтесь восстановлением вашего эскадрона особого назначения.

Приказано заниматься — занимаюсь.

Пополнение бравое, и, как и при создании эскадрона, сборная солянка.

Есть и казаки, и обычные необученные новобранцы, и вольноопределяющиеся и добровольцы. Среди них несколько офицеров: прапоров и подпоручиков, в основном, из Читинского казачьего полка — сослуживцы Скоропадского.

Мой однорукий начштаба оказывается провёл необходимую агитацию: «держись ротмистра Гордеева, в его особом эскадроне на всех подвигов хватит».

Так что на должности командиров взводов даже конкуренция возникла.

Ситуация уникальная: на унтер-офицерских должностях пара младших офицеров, а командир конно-пулеметного взвода (тачанки) — вахмистр[2] Буденный.

Впрочем, и командир пулемётного взвода прапорщик Оленев — и.о. До возвращения в строй боцманата Жалдырина.

Военно-морской гуру пулеметного дела все еще идёт в госпитале на поправку.

По итогам нашего геройствования у Лаояна мои герои-пулеметчики стали унтерами, причем сразу скакнули через несколько ступеней.

Кроме Жалдырина в госпитале до сих пор наше Лихо Одноглазое — Лявон Горощеня. Он тоже получил унтера в довесок к «Георгию».

Для начала прогоняю все пополнение, включая господ вольноопределяющихся и офицеров, через полосу препятствий.

По итогам со «старичками»-ветеранами эскадрона разбиваем новичков на группы по уровням физ и стрелковой подготовки.

Те, кто половчее и побыстрее — подтягивают остальных до своих кондиций.

Параллельно распределяю народ по взводам и начинаю с ними учебы по специализациям: навыки полевой разведки и диверсионного дела, минно-взрывные хитрости, маскировка, устройство ловушек и засад, взятие языков, допрос и экспресс-допрос в условиях ограниченного времени, подача и система тайных сигналов: птичий свист, разноцветные дымы и ракеты, стрелковая подготовка по всем видам доступного нам ручного отечественного и трофейного оружия, базовые знания и навыки по стрельбе из пулеметов, минометов и ручных гранатометов. В бою всё может пригодиться.

Отдельно, как и в первом составе эскадрона, решаю повышать грамотность личного состава.

Обучение по тому же принципу: грамотные подтягивают остальных до своего уровня. Учёба идет по отделениям.

Особая надежда на господ офицеров и вольноперов. Эти-то грамотные поголовно.

Я к преподаванию и Гиляровского привлек. Не пропадать же такому ценному специалисту! Он у меня не только грамоте новобранцев учит, но и борьбе и некоторым разведхитростям.