Неразбериха среди японцев продлилась достаточно долго, чтобы дать нам шанс уйти вперёд. То карабкаясь по скалистым сопкам, то осторожно спускаясь с риском сорваться в любую секунду и если не убиться, так серьёзно покалечиться (а любая травма существенно снизила бы скорость), мы всё-таки смогли отмахать километров десять в относительном спокойствии и наконец вышли к небольшой долине, большую часть которой занимало озеро, заполненное мутно-жёлтой водой. На берегах рос камыш, вернее, то, что мы привыкли называть камышом, а на самом деле это совсем другое растение.

Солдаты тяжело дышали и уже начали спотыкаться – шутка ли, столько отмахать на своих двоих! Тут даже лошадь протянет ноги.

– Привал, – объявил я. – Лукашин-младший за часового.

Оборотень покладисто кивнул. Он легче нас переносил тяготы похода, даже сейчас легко и как-то грациозно пёр на себе пулемёт. Другой на его месте давно бы высунул язык на плечо.

Я дал себе мысленный зарок отдохнуть минут пятнадцать, а потом снова всех поднять и двигаться дальше. Засиживаться было нельзя. Японцы не роботы, тоже устают, но чем дальше от них, тем спокойней на душе.

Один из бойцов, по фамилии Бузыкин, вдруг поднялся и, пошатываясь, направился к озеру.

– Бузыкин, ты куда? – недовольно окликнул его я.

– Щас, вашбродь, я только водичкой холодной умоюсь, – обернулся тот.

– Хорошо, – кивнул я. – Только не вздумай пить!

– Да я ж понимаю. Не беспокойтесь, вашбродь!

Он подошёл берегу, присел на корточки и… Вода возле него пошла волнами, будто кто-то бросил туда огромный кирпич.

– Бузыкин! – закричал я, но было поздно.

Две мощные перепончатые лапы высунулись из воды, вцепились в солдата, дёрнули на себя и скрылись с ним под водой. Был Бузыкин – и нет его.

– Твою мать! – заорал я, скидывая с себя одежду.

Оставшись голышом, кинулся с клинком к озеру, набрал полные лёгкие воздуха и с разбега нырнул с открытыми глазами.

Тут было на удивление глубоко – я не ощутил дна. Поблизости расплылось красное пятно. Я повернул голову и увидел всплывающее на поверхность тело Бузыкина. Он был мертвее мёртвого.

Амулет предупредил меня о близости врага. Тварь с клювообразной мордой, но уже без крыльев, плыла ко мне, синхронно отталкиваясь ногами как ластами. Она была в своей стихии и считала меня лёгкой добычей.

Ну-ну, посмотрим. Шашка подобно торпеде вылетела вперёд. Демон в последнее мгновение вильнул, уходя от удара. Я даже не зацепил его, так стремительно всё произошло. Первый раунд: ноль – ноль, ничья.

Поняв, что мне не хватает воздуха, я пробкой вылетел на поверхность. Сквозь водную гладь ко мне метнулось бурое пятно. Я не мог видеть, но почему-то знал, что демон сейчас хищно скалит зубы.

Держи, собака! Обхватив двумя руками рукоятку шашки, я мощным толчком погрузил её вниз. Есть! Вода вокруг меня забурлила, окрасилась в знакомый ярко-оранжевый цвет. Не давая твари уйти, я налёг грудью на рукоятку и продолжил давить. Шашка задёргалась, меня стало бросать вместе с ней в разные стороны, но я не сдавался.

А потом всё стихло. Я не чувствовал ничего, кроме звона в ушах и боли в пальцах, которые категорически отказывались отпускать клинок. Не верилось, что тварь мертва, что я победил.

Послышался звонкий шлепок – это преданный Скоробут прыгнул в озеро и плыл ко мне.

– Вашбродь, как вы?

– Всё хорошо, Кузьма! Скотина сдохла. Только Бузыкина жаль.

Я выдернул клинок, руна на нём погасла: шашка напилась крови и снова заснула.