– Вашбродь, ящики со снарядами и патронами.

– Бойцы! У кого остались гранаты? – У меня самого одна притырена на крайний случай.

Ко мне тянется тройка рук с гранатами. Надо же, и Сорока неуёмный тут, а ведь сколько поначалу было казацкого гонора. Ничего, совместные трудности сплачивают, это ещё Макаренко знал, воспитывая из своих беспризорников строителей «светлого коммунистического будущего». А что не построили, не его вина.

Так, одну гранату оставляем в качестве неприкосновенного запаса, на самый крайняк. Две оставшиеся и моток бечёвки протягиваю в окошко.

– Ставь растяжки на открытие дверей. На каждую по одной.

– Сделаю, вашбродь.

Минут десять ковырялся. Если вернёмся живыми, семь потов с них спущу на тренировках по скоростной постановке растяжек. И гранат надо в рейд брать побольше… Только где их взять? Самим мастерить, других ответов нет. Если повезёт, то в армейских мастерских – поболе числом, но всё теми же кустарными способами. Промышленность в России традиционно неповоротлива, пока перестроится…

– Вашбродь, готово! Тяните.

Вытягиваем Егорова на крышу. Кидаю взгляд на «луковичку» – времени у нас осталось минут десять. Что ж, не будем тянуть до последнего.

Состав втягивается в поворот, замедляя ход. Ссыпаемся на землю и замираем, оборотившись в травянистые кочки. Выжидаем, пока паровоз с составом скроются из глаз. Вскакиваем и рвём в ближайший лес.

Оказавшись под покровом ветвей и вдали от досужих глаз, провожу перекличку. Вся чёртова дюжина на месте. Ориентируюсь по карте. До линии фронта осталось вёрст десять. Сокращаем это расстояние на пару вёрст, добравшись до края леса и затаившись там перед небольшим китайским селением, главная достопримечательность которого местная харчевня.

Нет, я начинаю понимать муки древнего грека Тантала – иметь в шаговой доступности источник еды и питья и не иметь возможности утолить голод и жажду. Запахи от харчевни идут умопомрачительные. А мы вынуждены подтягивать ремни и доедать последние крохи риса из захваченного накануне провианта наших преследователей.

* * *

У полустанка выстроился взвод японских пехотинцев, подводы с мобилизованными местными грузчиками и мобилизованные же носильщики-кули. Состав замедлил ход и остановился, окутавшись отработанным паром.

Плотный майор-японец в круглых очочках со списком в руках в сопровождении лейтенанта идёт вдоль вагонов, пока кули мастерят из досок самодельные пандусы, чтобы скатить с платформ пушки. Лейтенант снимает пломбы с вагонов, откатывает вбок двери, а майор заглядывает внутрь, сверяясь со списком.

Они доходят до очередного вагона. Лейтенант снимает пломбы, откатывает дверь вбок.

Майор поднимет глаза от своего списка на содержимое вагона. Что за непорядок? Прямо посреди проёма открытый снарядный ящик.

И тут раздаётся громкий стук – сверху на снаряды падает граната.

* * *

Грохот взрывов на полустанке был слышен даже в нашем укрытии на краю леса. Громыхало с четверть часа, не меньше. Думаю, что железнодорожный путь разрушен, и на его ремонт японцам понадобится время. Да и взорвавшиеся боеприпасы они уже не получат, не говоря уже о том, что какое-то количество японских военных попали под взрыв.

Ждём ночи, но не дожидаемся. Троекратно свистит сойка – тревога. Мы уже на ногах, ждём только караульных из секретов. Постепенно появляются все. Сорока, свистевший сойкой, кратко докладывает: несколько тэнгу и до взвода японских солдат в пределах визуального контакта прочёсывают лес, движутся в нашем направлении. Если тэнгу, то, скорее всего, это наши преследователи. Неужели мы себя выдали взрывом состава на полустанке?

– Уходим! – командую я.