Полечка тоже хотела эту роль и полагала (вполне возможно, не без оснований), что сможет сыграть ее не хуже Леры.

В общем, давно известно, что нельзя подвергать друзей испытаниям.

Видимо, для Полечки испытание было слишком серьезным, тем более Лера, сама дура, дала ей такой повод, можно сказать, толкнула подругу на предательство. И главная роль в спектакле, и папа — известный музыкант против Полечкиного рядового инженера, и слишком большие, до неприличия, глаза с избыточно длинными ресницами и, что уж совсем не по-товарищески (порядочные люди так не поступают), грудь большего размера, а бедра меньшего…

Чего вы от Полечки хотели?

История развивалась следующим образом.

За Лерой давно водилась привычка к резким суждениям и крепким формулировкам. Как-то, после семинара, на котором руководитель курса, заслуженная и уважаемая институтская гранд-дама, устроила «разбор полетов» режиссеру-новатору, Лера возьми да скажи Полечке: «Эта Соболевская — совершенная бездарность! Просто старая сука, ни черта не понимающая в искусстве! И вообще мышей уже совсем не ловит!»

Лера, сама того не зная, бросила камень, и пошли такие круги по воде …

На следующий день Соболевская при всем курсе устроила Лере разнос. Мол, как ты смеешь, фря зеленая, про меня всякое по институтским коридорам нести? Да я тебя отчислю на раз-два-три!

Лера взглянула на Полечку: ой, зарделась девочка, в самом деле, она же не ожидала, что Соболевскую после их разговора понесет и та при всем честном народе начнет сводить с Лерой счеты. К такому повороту Полечка, похоже, не была готова.

Но Лера не стала входить в Полечкино положение, встала и сказала при всех, обращаясь к подруге:

— У тебя, безусловно, есть перспектива когда-нибудь превратиться в такую же старую суку, как Соболевская!

И вышла из аудитории, как когда-то в школе.

После этого Соболевская действительно задалась целью отчислить Леру из академии.

На раз-два-три, как она обещала, не получилось, и тогда появилось письмо на имя ректора, в котором говорилось, какая Лера распоследняя шлюха и вообще плохая девочка, как разлагающее влияет она на весь курс. И прочее, вполне в стиле совковых доносов. Все это безобразие подписали пять человек с Лериного курса. Первой в списке значилась фамилия Полечки.

Уже был готов приказ об отчислении, когда Ева предложила обратиться за помощью к Дымову. «Все-таки не последний человек в искусстве, пусть позвонит кому надо и шороху там наведет!»

Лера наотрез отказалась: «Да ну, не хочу его об этом просить. Я понимаю, денег попросить не стыдно, а это… Не хочу!»

В общем, в итоге Ева позвонила Вадиму сама.

— А в чем соль? Чего она такого натворила?

— Да ничего особенного. Просто назвала старую суку сукой.

— Ну я понял, — вздохнул Дымов, — постараюсь что-нибудь сделать. Если получится.

— Спасибо, Вадим!

«Ну вот, — гордо заявила Ева, — отец сказал, что поможет! Значит, все будет хорошо!»

Лера усмехнулась. Ей почему-то казалось, что хорошо теперь уже никогда не будет. Во всяком случае, она вдруг перестала заниматься йогой (а она, как все продвинутые барышни, подсела на йогу) и решила брать уроки бокса. На полном серьезе. Просто молотить боксерскую грушу было уже недостаточно.

— С ума сошла, — охнула Ева, узнав о решении дочери. — Нос сломают или еще чего… И накроется твоя актерская карьера!

Лера лишь махнула рукой: ну сломают, и хрен с ним. Сделаю пластику, какие проблемы.