Соран сбросил капюшон и раскрыл плащ, показывая аккуратный черный камзол под ним. Он был пошит так, чтобы было видно бежевую шелковую рубашку с золотой вышивкой.

– Довольна?

– Не очень, – она прошла мимо него и села за свой письменный стол у окна. Никто не мог ходить так эффектно, как леди Сильвери. Она заставляла юбки шуршать так, что они выражали недовольство больше слов.

Она взяла перо, словно хотела что то записать, покрутила его в пальцах и опустила.

– Ты мне не ответил. Что ты тут делаешь? Я знаю, что не посылала тебе приглашение.

– Это твоя ошибка, дражайшая мама. Как можно было не позвать своего сына? Или ты забыла обо мне за годы с тех пор, как прогнала меня в Мифатес?

– Не веди себя так, – она резко повернулась на стуле, пронзила его взглядом, который был неуместным на ее кукольном лице. – Ты хотел в университет больше, чем я хотела тебя посылать. И мне не нравится, каким ты стал с тех пор, как те маги впились в тебя когтями.

– Если тебе что то не нравится во мне, вини меня, а не наставников. Меня не будут менять чужие руки. Ты должна это знать. Ты достаточно пыталась менять меня в моей юности.

– Неужели! – леди Сильвери сжала нос ухоженными пальцами. Она опустила ладонь на колени и вдохнула. – Хеления пригласила тебя, – это был не вопрос.

Соран следил, чтобы выражение его лица не дрогнуло.

– Я говорила ей не делать этого, – продолжила его мама. – Я говорила, что Итану это не понравится. И ему не понравится. Если он тебя увидит… я не допущу сцены.

– Конечно, нет. Не при всех тех людях. Что подумает леди Ривелль? Или мэр Квиндов и его жена? Твоя репутация хозяйки будет разрушена.

– Соран! – ее голос был резким и полным искренней тревоги, и Соран почти пожалел о своем сарказме. Но он уже не мог отступать.

– Признаюсь, я был удивлен, получив записку Хелении, – сказал он, слова горько падали с его губ. – Я не думал, что вы с отцом позволите Итану жениться на такой нищей девушке, как она. У вас всегда были большие надежды на него.

В глазах его матери блестели слезы? Если да, они пропали, когда она подняла подбородок.

– Ты прекрасно знаешь, что я всегда любила Хелению. Она была частью этого дома с детства. Она мне почти как дочь.

– Это добавляет интриги всему этому делу, – Соран фыркнул и покачал головой. – А я думал, что хуже быть не может.

– Итан ее любит, Соран, – леди Сильвери сжала ладони на коленях почти в мольбе. – Для тебя это ничего не значит?

Соран хрипло выругался, и его мать покраснела от плохо сдерживаемого гнева. Он прошел к окну. Он стоял, сцепив ладони за спиной, глядя на сады. Напротив было крыло дома с длинным банкетным залом, все окна были широко открыты. Оттуда он видел длинный стол и тени слуг, которые носили хрустальные кубки и серебряную с золотом утварь для грядущего пира.

– Конечно, он ее любит, – пробормотал он, не переживая, слышали ли его. – Как любил моего коня, пока не заставил прыгнуть, после чего конь сломал ногу. Как любил мою рыжую борзую, пока не застрелил ее случайно на поле. Итан любит все мое. Он не может вынести, что у меня что то есть, ведь я – второй сын. Это должно принадлежать ему.

Леди Сильвери встала. Он не смотрел на нее, а она тихо подошла к нему. Она коснулась его руки.

– Хеления – не твоя, – мягко сказала она. – Она управляет собой. И она выбрала Итана.

Соран выругался снова и посмотрел на свои ступни, стиснув зубы.

– Соран, – начала его мать, и он напрягся от нежности в ее тоне. К его облегчению, колокольчик ясно зазвонил в саду. Гости снаружи посмотрели на дом, а потом медленно пошли туда.