Все хижины и небоскребы,

 Нью-Йорк и дом, где жил поэт.

 Подвалов черные утробы

 Останутся как страшный след.

 Но, может быть, в литературе

 Хоть несколько моих листков

 Случайно уцелеют в буре,

 В которой слышен шум дубов.

 И женщины прочтут с волненьем

 Стихи о том, как мы с тобой

 С ума сходили в упоеньи —

 В бреду, в постели голубой.

1941

 «Ты жила…»

Ты жила,

 Ты любила,

 Ты мирно дышала,

 Но над этим физическим счастьем

 Гроза

 Как милльоны орлов

 Возникала,

 И катилась

 В пространствах вселенной

 Слеза.

 В той стране

 Возвышались прекрасные горы, —

 Там, куда я тебя

 Сквозь бессонницу звал.

 Мне казалось,

 Что это органные хоры,

 А тебе снились платья

 И кукольный бал.

 В той стране

 На ветру раздувались рубашки.

 Клокотали вулканы

 И билась душа.

 Ты спокойно доставила

 Чайные чашки

 И пшеничный нарезала хлеб неспеша.

 Я тебе говорил:

 — О, взгляни на высоты!

 О, подумай,

 Какая нас буря несет!

 Ты ответила,

 Полная женской заботы:

 — Ты простудишься там,

 Средь холодных высот!

 Было ясно:

 В каком-то божественном плане

 Разделяют нас горы, пространства, миры.

 И в объятьях твоих я один

 Как в тумане —

 Альпинист

 У подножья прекрасной горы.

1941

 «Хорошо, когда о пище…»

Хорошо, когда о пище

 Забывает человек,

 Бредит в ледяном жилище

 Африкой, а в мире — снег.

 Хорошо витать в прекрасном,

 Вдохновляясь как герой

 Чем нибудь огромным, страшным —

 Бурей, музыкой, горой.

 Скучно, если все — в теплице.

 Если в жизни наперед

 Нумерованы страницы

 И расчитан каждый год.

 Только тем, что непохожи

 На других, на всех людей,

 Жребий дан из царской ложи

 Созерцать игру страстей,

 С высоты на мирозданье

 Потрясенное взирать

 И в театре, где страданье,

 Больше всех самим страдать.

1941

 МЭРИ

Л. Е. Гюльцгоф.

Ты в мире как в море,

 Где черные хмары.

 Ты — Мэри, ты — в хоре,

 Где голос Тамары.

 Ты — ласточка в буре,

 Где парус весь в дырах

 И гибель лазури.

 Ты — кровь на мундирах.

 Но в мире, омытом

 Твоими слезами

 И бурей разбитом,

 Восходит над нами —

 Над домом невежды,

 Над замком поэта —

 Светило надежды

 Под щебет рассвета.

 И в море страданья, —

 Мы знаем, — как реки

 Два чистых дыханья

 Сольются навеки.