Ральф опустился на сено рядом с бесчувственным Дэвидом и, привалившись спиной к стене, снова отпил из бутылки. То ли вино было слишком крепким, то ли действительно сказалось переутомление от сегодняшних приключений, но разведчик вдруг почувствовал, как здорово опьянел: ему было тепло, уютно, а главное — появилась непоколебимая уверенность в том, что безвыходных ситуаций не бывает и все обязательно как-нибудь образуется. Потом одно за другим начали наплывать воспоминания — в основном приятные (неприятные Ральф сразу же отгонял); а когда стали постепенно слипаться веки, разведчик даже не подумал сопротивляться: интуиция беспечно молчала — здравый смысл же, по-видимому, отправился на отдых несколько раньше. Лишь в тот момент, когда возврат от сна к бодрствованию был уже практически невозможен, где-то далеко-далеко, на периферии сознания промелькнула мысль, что за легкомыслие потом придется платить, однако разведчик только улыбнулся: «потом» наступит потом…

Это нужно было сказать, но она не представляла, как. Как, вообще, люди говорят о таком?

Губы Анны нетерпеливо-нервно дернулись:

— Ну, что? Что мнешься? Кто-то из них в очередной раз исчез?

— Карлос… — почти беззвучно произнесла Амалия.

— А-а, — неопределенно произнесла ее собеседница. — Этот умеет… Ну, так и что с ним приключилось на этот раз? Утонул? Провалился в пропасть? Съели какие-нибудь дикари? Или принесли в жертву? А может, ему все надоело, и он просто захотел побыть немного один? Поверь мне: потом выяснится, что его и еще нескольких матросов вместе с обломками выбросило на остров; что когда он падал, то случайно зацепился одеждой за куст; а дикари, которые собирались поджарить его на огне и сожрать, вдруг передумали и выбрали его своим вождем… Это мы уже проходили… И не раз…

Вероятно, таким образом Анна пыталась себя успокоить, однако Амалия понимала, чего стоила эта ее ирония — правильнее сказать, чувствовала, потому что сидящая напротив женщина точно вся вибрировала. Она обмирала от ужаса и в то же время надеялась. Господи, сколько она пережила?!

«А сколько придется пережить тебе?» — спросила Амалия сама себя.

— Боюсь, на этот раз все гораздо серьезнее, — сказала она вслух.

— Дорогая, я же тебе говорила: пока я собственными глазами не увижу тело… — Анна не договорила — лишь слегка покачала головой и махнула рукой.

— В том-то и дело…

— Что? — В глазах, в голосе Анны появилась напряженность. Нет, пожалуй, страх. — Его…

— Нет-нет… его тело… В такое, конечно, очень трудно поверить… Его тело теперь отдельно от него самого…

Наверное, ее рассказ напоминал, скорее, бред. Чтобы было понятно собеседнице, пришлось частично пересказать и разговор с Карлосом, и многое из того, что Амалия невольно узнала — можно сказать, подсмотрела: в тот момент, когда Михаэль пытался добраться до пистолета, его сознание совершенно раскрылось, и все получилось как-то само собой. О Дэвиде приходилось говорить с большой осторожностью; историю с «подарком» Амалия также предусмотрительно опустила. Бред да и только — но уж раз начала, надо было заканчивать. Вот только бы еще знать, какова будет реакция: рассказывая, Амалия то и дело с опаской поглядывала на Анну — та, по своему обыкновению, молча жевала травинку. Как и во время их прошлого разговора.