Боря молча наблюдал, как сестра ловко управляется с младенцем. Она держала его на руках, нежно покачивала и что-то тихонько напевала.

Малыш, казалось, чувствовал себя в ее руках комфортно. Он жадно присосался к бутылочке и вскоре уснул, блаженно посапывая.

— Наконец-то замолк, — ухмыльнулся парень. — Я уж думал, так будет всегда…

* * *

БОЖЕ, КАК ЖЕ ЧЕШЕТСЯ ЖОПА!

Я проснулся от зуда в пятой точке. Это… было неприятно. Как и тот факт, что я не мог даже перевернуться. Попа вспрела. Я вспотел. Спина затекла.

Тяжело быть карапузом.

Боря сидел за столом в своей спальне и смотрел в одну точку. Наверное, думал о чем-то своем. А может, и вовсе ни о чем не думал. Ну да… на него это похоже. Ни о чем не думать, казалось его призванием…

Я же, тем временем, продолжал страдать от зуда. Хотелось почесать, но как это сделать с таким бесполезным телом? Эх, вот бы мне сейчас повзрослеть!

Но вместо взросления была суровая реальность: жесткая корзинка и раздражающий зуд. Я попытался извернуться, чтобы хоть как-то унять мучения, но все было тщетно.

Вскрикнув, я привлек внимание Бори. Он взглянул на меня сонными глазами и, нахмурившись, пробурчал:

— Чё тебе опять не нравится? Только ведь покормили.

Ага, покормили! А помыть, почесать? Дядь, тебе бы книжки почитать, по уходу за младенцами! А ещё лучше — найти моих настоящих родителей! Видимо… местных.

Я задергал ножками, надеясь, что он поймет мой намек на помыть и почесать. Но, для него это оказалось слишком сложно.

Боря лишь пожал плечам, залипнув в одну точку и начал закрывать глаза. Тогда я решил действовать радикально.

Набрав в легкие побольше воздуха, я заорал во всю глотку. Пусть знает, что я тут не просто так лежу!

Наташка тут же прибежала на крик. Увидев мои покрасневшие щеки и дергающиеся конечности, она сразу поняла, в чем дело.

— Боря! — возмущенно воскликнула она. — Ты что, не видишь, у ребенка что-то не так!

— Он сытый.

— Да мало того, что сытый, Борь! Ты вообще, подмывал его? Обрабатывал присыпкой?

Боря с недовольным видом поднялся из-за стола. Видимо, перспектива возиться с моей попой его совсем не радовала.

Но под напором сестры он сдался. Взяв меня на руки, мы прошли в ванную. Я же, предвкушая облегчение, затих и приготовился к водно-гигиеническим процедурам. Наконец-то!

Меня помыли. Переодели. Положили обратно в корзину. Естественно всё это по итогу делала Наташа.

И снова зуд! Он, конечно, стал меньше, но не исчез совсем. Присыпка, видимо, не очень помогала.

Или ее насыпали слишком мало.

Боря вернулся к своему занятию — с хмурым видом смотреть в одну точку. Наташка ушла на кухню греметь посудой. В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь моими тихими постанываниями.

Решив, что помощи ждать неоткуда, я начал разрабатывать план побега. Из корзины, конечно, не убежишь. Но можно хотя бы перевернуться.

Это стало моей новой целью. Я напряг все свои крошечные мышцы и начал раскачиваться из стороны в сторону. Сначала слабо, потом все сильнее и сильнее. Корзина жалобно скрипела, но я не сдавался.

И вот свершилось! После нескольких минут упорной борьбы я перевернулся на живот. Лицом в мягкую пеленку.

Дышать стало труднее, но зато попа перестала зудеть! Пусть и ненадолго. Теперь я лежал, уткнувшись носом в ткань, и наслаждался временным облегчением.

Но счастье мое было недолгим. Вскоре воздух в корзине закончился, и я начал задыхаться.

Пришлось снова заорать. На этот раз Боря отреагировал быстрее. Он подскочил, как ошпаренный, и вытащил меня из корзины. Перевернув на спину, он уставился на меня сонными глазами.

— Чё опять? — проворчал он.