- Папа, - сказала Кора, - я никогда не видела Вас таким смущенным. Почему Вы просто не скажете то, что собирались?

- Любовь моя, - произнес Фрэнсис, - ты не представляешь, насколько это трудно для мужчины сказать такую вещь. Вы, леди, об этом понятия не имеете.

Элен улыбнулась своей тете, которая пыталась удалить особенно неподатливое, невидимое пятнышко со своей юбки.

- Ни Кора, ни я не жаждем Вашей собственности или Вашего богатства, папа, - сказал Эдгар. - Мы любим Вас. Мы хотели бы, чтобы Вы остались с нами навсегда. И, конечно же, пока Вы с нами, мы не хотим ничего, кроме Вашего счастья. Не так ли, Кори?

- Как глупо, - сказала она, - что от меня ждут ответа на этот вопрос. Папа! Вы, когда-либо сомневались в этом?

- Нет. - Их отец на самом деле выглядел глупо. - Я нежно любил Вашу мать. Я хочу, чтобы все здесь знали это, и не сомневались в этом ни на минуту.

Прозвучал хор протестов.

- Ваши дети никогда не станут сомневаться, Джозеф, - сказала миссис Кросс, наконец-то подняв взгляд. - Конечно, никогда не станут. Как и я. Вы любили миссис Доунс так же, как я любила мистера Кросса.

Мистер Доунс снова откашлялся.

- Это может оказаться большим сюрпризом, - начал он, но был прерван другим возгласом, на этот раз счастливым. Он нахмурился. - Миссис Летиция Кросс оказала мне большую честь, приняв предложение руки, - сказал он с трогательной попыткой сохранить достоинство.

Затем поднялся такой шум, как если бы все действительно были удивлены. Кора плакала и требовала носовой платок Фрэнсиса, который был занят, пожимая руку своего тестя. Элен крепко обняла свою тетю и пролила одну или две слезы. Эдгар ждал своей очереди, удивляясь, что этого никогда не случалось прежде. Его отец, с огромным сердцем и вселенской любовью, оплакивал свою жену почти тридцать лет, и дарил всю свою любовь детям. Но они оба были в браке теперь, и отеческой любви было недостаточно, чтобы удовлетворить сердце человека на оставшуюся жизнь.

Миссис Кросс была удачливой леди. Но потом, Эдгар подумал, что вероятнее всего, это его отец был удачливым человеком.

Его отец повернулся к нему, с влажными глазами, и сердито нахмуренный. Эдгар обхватил его медвежьей хваткой.

Глава 18

На рождественский бал Элен надела свое алое платье. Возможно, это было несколько смело для приема в загородном доме, особенно для замужней женщины тридцати шести лет. Тем более, что она стремительно теряла талию. Но все было вполне прилично, и мягкие сгибы юбки с завышенной талией скрыли небольшую выпуклость, а это подходило ее настроению. Элен чувствовала себя яркой, праздничной.

И отчаянно нежелающей, чтобы день закончился. Он почти уже подходил к концу. Был уже поздний вечер, после ужина.

Завтрашний день тоже Рождественский, но самое главное уже закончится.

Так же, как всегда. Великий миф только поднимал людям настроение, чтобы позже привести их в еще большее, чем прежде, уныние. Что пугало Элен в этом году. Она поклялась не поддаваться этому, но она уступила Рождеству!

Уступив, она взяла бы от праздника все, что могла. И дарила бы, конечно же. Это было важнейшей частью Рождества, дарить. И это было то, чего Элен избегала. Она была напугана. Когда-то давно она верила, что у нее щедрая душа. Несмотря на разочарование в любви в девятнадцать лет, она отдала многое их с Кристианом браку. Элен могла бы погрузиться в несчастье, горечь и отвращение, но не сделала этого. Она намеревалась сделать его счастливым и преуспела в этом, с Божьей помощью. Но она сосредоточила большую часть своего великодушия и симпатию любящего сердца на Джеральде. Она попыталась помочь ему преодолеть последствия ухода матери и неприязни отца, а также приобрести уверенность в себе, понять, что он был мальчиком, достойным уважения и любви.

А затем она сломала его.

Но не навсегда.