Этот внешний вид всегда скрывал его чувства неприятия, незащищенности, неуверенности в себе.

- Я имею честь представить Вам мою жену, - сказал он. - Присцилла, леди Стэплтон. Элен, миссис Эдгар Доунс, дорогая.

Элен не сводила с него глаз.

- Мне нечего Вам сказать, Джеральд, - произнесла она, - и полагаю Вам нечего сказать мне. Я не смею просить Вас уехать. Вы - гость моего мужа. Прошу меня простить.

Она повернулась, чтобы оказаться перед той же самой широкой, твердой грудью.

- Какой ты глупый, Эдгар, - сказала она горько. - Ты думаешь, что достаточно свести нас вместе в одной комнате? Ты думаешь, что мы поцелуемся, помиримся и станем жить поживать да добра наживать? Мы, конечно, не будем целоваться. Ты глупый, настырный человек. Дай мне пройти.

- Элен, - произнес он ледяным голосом, - кое-кто был представлен тебе, а ты не ответила. Разве леди так себя ведут?

Она уставилась на него с недоверием. Он посмел учить ее манерам? И порицать ее на глазах у других людей? Она повернулась и посмотрела на женщину. Подошла к ней.

- Леди Стэплтон. Присцилла, - произнесла она спокойно, с горькой усмешкой на лице, - я прошу Вашего прощения и рада познакомиться с Вами.

- Я понимаю, - ответила женщина, спокойно глядя в глаза Элен. Ее голос был столь же совершенен, как и ее внешность. - Сначала я, так же как и Вы, не горела желанием знакомиться с Вами, когда мне это было предложено, Элен. У меня было немного причин думать о Вас хорошо.

Как она посмела!

- Тогда я должна думать, что это в высшей степени любезно с Вашей стороны преодолеть сомнения и приехать, - резко сказала Элен.

- Я сделала это ради Джеральда, - ответила леди Стэплтон. - И ради мистера Доунса, который является истинным джентльменом, и заботится о Вас.

Женщина говорила с достоинством. В ней не было ни высокомерия, ни подобострастия, и, конечно, никакой вульгарности. Только достоинство.

- Я смогла бы довольно счастливо прожить и без его заботы, - сказала Элен.

- Элен.

На сей раз, это был Джеральд. Она повернулась, чтобы посмотреть на него и увидела, что мальчик, которого она так нежно любила, превратился в мужчину.

- Я хотел тебя больше никогда не видеть. Я хотел никогда не слышать твоего имени. Естественно, я не хотел прощать тебя, но твой муж умеет убеждать.

Элен закрыла глаза. Она не могла вообразить худшего кошмара, чем этот.

- Я не могу винить тебя, Джеральд, - произнесла она, чувствуя, что весь ее боевой дух улетучивается. - Возможно, я бы попросила твоего прощения, до кончины твоего отца, или на его похоронах, или в течение времени, прошедшего с тех пор, если бы считала нанесённую обиду простительной. Но я так не считала. Поэтому и не попросила прощения, и не буду делать этого теперь. Я заберу этот проступок с собой в могилу. Я нанесла непоправимый вред твоей жизни, не добившись малого утешения для себя самой.

- Я должен поправить тебя в одном заблуждении, - сказал он, дрожащим и задыхающимся голосом. - Я вижу, что ты все неправильно понимаешь. Ты простишь меня, Присс? Я встретил мою жену при обстоятельствах, о которых, я уверен, ты знаешь, Элен. Она не по своей воле попала в эти условия, но даже среди них она оставалась веселой и скромной, доброй и достойной. Она всегда была гораздо выше меня. Если кого и следует жалеть в этом браке, то это ее.

- Джеральд? - начала леди Стэплтон, но он остановил ее поднятой рукой.

- Но не надо ее жалеть, - сказал он. - И меня тоже. Присс - любовь всей моей жизни, и сейчас у меня есть твердая уверенность, что я - любовь ее жизни. Я не имею привычку придавать огласке такие сугубо личные чувства, но я понял по твоему поведению и узнал от твоего мужа, что ты горько осуждаешь себя в том, что случилось между нами. И что ты стойко отказываешься простить себя или позволить себе хоть толику счастья.