|
Кирнан, занимавший должность управляющего делами, точил на меня зуб за маленькую вольность, которую я позволил себе, охотясь за гобеленами, но ирландцы славятся тем, что на рождественских вечеринках любят всех окружающих без разбора. К тому же мне показалось, что он и в самом деле рад моему приходу, так что я посчитал своим долгом и самому выразить радость. Марго сказала, что это она меня пригласила, и Кирнан, потрепав ее по плечу, сказал, что она молодец, в противном же случае он позвал бы меня сам. Примерно моего возраста и не уступающий мне по красоте и благородству, Кирнан, не моргнув и глазом, потрепал бы по плечу английскую королеву или жену президента. Он заявил, что нужно продолжить дегустацию, и повернулся к бармену: – Мистер Клаус, мы хотим теперь попробовать «Вдову Клико». И обратился к нам: – Вполне в духе Курта обеспечивать такое разнообразие. Наш Курт ни в чем не терпит монотонности. И снова – бармену: – Могу я обращаться к вам по имени – просто Санти? – Разумеется, сэр, – пропищал из под маски Санта Клауса тонюсенький фальцет, совершенно не соответствующий внушительным размерам бармена. И тут распахнулась дверь слева, и вошли двое мужчин. Одного из них, Эмиля Хетча, мне уже доводилось прежде видеть. Когда Боттвайль излагал нам историю о краже гобеленов, он сказал, что Марго Дики – его глаза и уши, Черри Квон – руки, а вот Эмиль Хетч – домашний колдун. Познакомившись с Хетчем, я вскоре убедился, что тот не только походил на колдуна, но и всячески старался не выходить из его роли. Росточком с Черри Квон, тощий, тщедушный и вдобавок скособоченный – то ли левое плечо у него завалилось вниз, то ли правое вознеслось – я не спрашивал; физиономия всегда кислая, голос угрюмый, а вкус просто отвратительный. Когда незнакомца представили как Лео Джером, мне не пришлось пускать в ход профессиональные навыки, чтобы понять, кто он такой. Я уже был знаком с его матерью, миссис Перри Портер Джером. Вдова и очень милая женщина – настоящая душечка (по мнению Курта Боттвайля). Во время следствия она вела себя так, словно гобелены принадлежали ей лично, хотя, возможно, у нее просто была такая уж манера держаться. Я мог бы строить догадки о ее отношениях с Куртом Боттвайлем, но не стану. У меня и так хватит забот по поводу собственных отношений с людьми, чтобы тратить свое серое вещество на подобные пустяки. Что касается ее сына Лео, то сложение он унаследовал явно от отца, а не от матери – высокий, сухопарый, с длиннющими руками и огромными оттопыренными ушами. Ему было лет под тридцать, меньше, чем Кирнану, но больше, чем Марго и Черри. Лео втиснулся между мной и Черри, повернувшись ко мне спиной, а Эмиль Хетч вцепился в Кирнана, явно намереваясь угостить его какой то нудятиной. Я легонько взял Марго под локоток и увлек ее к дивану, раскрашенному фигурами из евклидовой геометрии в шести или семи цветах. Мы остановились напротив, разглядывая причудливые узоры. – Весьма красиво, – изрек я, – но с тобой ни в какое сравнение не идет. Эх, чего бы я только не отдал за то, чтобы сделать это разрешение подлинным! Не пожалел бы даже еще двух долларов. Что ты на это скажешь? – Ты! – пренебрежительно фыркнула Марго. – Ты не женился бы и на мисс Вселенной, даже если бы она приползла к тебе на коленях с миллиардом долларов. – Давай проверим. Скажи ей, что она может попытать счастья. Ну как, получилось? – Замечательно. Лучшего нельзя было и ожидать. – Значит, ты мне отказываешь? – Да, Арчи, золотко мое. |
