— Мой брат был пьян, когда подписывал это?

— А какое это имеет значение? — В голосе Селби прозвучали враждебные нотки. — Он подписал ее и обещал заплатить две тысячи гиней. И я спрашиваю вас, милорд: когда вы намерены заплатить долг вашего брата? Вы будете непопулярны в этих краях, если не выполните обязательство. Но я допускаю, что вы так долго отсутствовали, что забыли, как у нас делаются дела.

И снова эта ухмылка. И неожиданно прищуренные глаза.

— Так случилось, — сказал Нед, — что я ничего не забыл, Селби. Вы рассказываете мне, что мой брат купил эту вашу землю не глядя? Не поставив условие, что может изменить свое решение, после того как посмотрит ее? — Даже Роб был не настолько глуп.

— Вы не верите моему слову, сэр? — выпрямился в кресле Селби.

«Не верю».

Но вслух Нед только спокойно сказал:

— Нет, почему не верю? Но прежде чем взять на себя этот долг, я намереваюсь сам взглянуть на эту землю. Я хотел бы знать, что покупаю… и еще хотел бы показать этот документ моему личному адвокату для удостоверения.

Он сложил бумагу и положил себе в карман.

— Как только все формальности будут закончены, я с удовольствием заплачу этот долг. — Нед встал, улыбаясь. — Благодарю за портвейн. И за своевременное напоминание о том, как ведутся дела в этих краях. — Он кивнул и вышел, лишив хозяина возможности что-либо возразить.

Неудивительно, что Селби вел себя так гостеприимно. В неожиданном появлении соседа он увидел возможность вернуться к делу, от которого отказался, когда умер Роб. Он был твердо убежден, что, будучи гостем, Нед окажется в затруднительном положении, как и в том, что долгое пребывание под горячим солнцем Индии притупило остроту врожденного ума Неда. Грабитель всегда остается грабителем. Даже если ограбление совершается менее жестким образом, чем в прошлые времена. Конечный результат одинаков. Так или иначе, является преступлением.

Нед поднялся на второй этаж, решительно избегая общества остальных гостей. Они представляли собой группу неотесанных грубиянов, и не первый раз Нед удивился, где Селби набрал их. Ему уже второй раз не удалось осуществить свое намерение зайти в библиотеку, но прогулка вокруг дома, вероятно, помогла ему лучше, чем чтение книги у камина, и он вспомнил, как накануне вечером Белтон говорил о Длинной галерее. Может быть, стоило ее посетить.

Нед не спеша прошел до конца коридора, где находились двойные двери, ведущие в галерею, высокие окна которой тянулись вдоль стены и выходили в парк. На остальных стенах висели, как обычно, портреты предков. На паркетном полу были в беспорядке расставлены диваны.

Нед шагнул в комнату, остановился, затем отступил назад.

— Говорю вам, женщина, научитесь держать язык за зубами… Зачем вам понадобилось рассказывать этому высокомерному сукину сыну о Грейт-Райл? — Голос Годфри Белтона все повышался и повышался.

— Это не секрет, Годфри, — возразила Джорджиана.

Нед вошел в комнату. Голоса доносились из-за занавеси, прикрывавшей нишу в конце комнаты. Занавесь была раздвинута, и он видел спину Джорджианы, повернувшейся лицом к Белтону. Нед, тихо ступая, направился к ним, стараясь держаться поближе к окнам, чтобы не попадать в поле их зрения.

— Это мое дело. И я не позволю, чтобы вы болтали о нем со всеми. К тому же вы слишком по-дружески держите себя с Аллентоном. Я видел, как вы строили ему глазки, — не думайте, будто я этого не заметил. И видит Бог, вы еще узнаете, насколько я не потерплю, чтобы моя женщина смотрела на кого-то другого.

В его голосе сквозила ярость, и Нед услышал, как у Джорджианы перехватило дыхание и она сдержалась, чтобы не вскрикнуть.