Тесса сбежала. Собрав последние силы. Пытаясь сохранить рассудок. В итоге она нашла способ выбраться из тьмы, и возвращаться обратно не хотела.

Глядя в темные глаза мужчины напротив, она размышляла о причинах, побудивших её открыться ему. Или о том, почему Грейсон Стоун за столь короткое время стал так важен для неё. И еще о том, как ему удалось сокрушить мощные стены, охранявшие её сердце и чувства. А ведь он незнакомец, чужак. Мужчина, называющий себя монстром.

Но как бы там ни было, теперь он многое для неё значил. Тесса сделала глубокий вдох, потом выдохнула и сказала:

— Только, пожалуйста, не трогайте меня пока. Я не хочу вашей жалости. И даже не знаю, зачем я вам всё это рассказала. Должно быть, есть в вас что-то этакое. Или… мне просто не нравится чувствовать себя идиоткой. Ведь это совсем не так. — Она смело встретила его взгляд. — Я уже пережила одного монстра, и сумею упокоить любого, кто явится по мою душу.

От этих слов переплетение мышц, некогда звавшееся его сердцем, вдруг тревожно защемило, несказанно поразив этим Грейсона: подобное случалось чрезвычайно редко. Уже лет сто или больше он не испытывал беспокойства о чём бы то ни было. Или о ком-то.

Почему сейчас?

Почему она?

Тесса покачала головой, руками вытерла дорожки слез, гордо вздернула подбородок и выпрямила спину.

— Так было, пока я не оказалась здесь. В этом месте. Здесь всё моё, родное. И этот дом тоже. Я не собираюсь отсюда никуда бежать. Ни из-за него. Ни из-за вас. Ни из-за каких-то вампиров, которые еще неизвестно объявятся тут или нет.

Грейсон же, несмотря на своё восхищение решимостью и силой духа Тессы, прекрасно сознавал, что эти качества характера могут привести женщину к скорой смерти.

— Вы ведь не собираетесь меня слушать, верно?

Она резко вдохнула, выдавила из себя улыбку и покачала головой.

— Нет, не собираюсь. И потом, — она примирительно улыбнулась, и, добавив теплоты в голос, продолжила, — сейчас же почти Рождество. Сбежать из своего персонального кошмара мне тоже удалось в Сочельник. А потому я теперь свято верю в Рождественские чудеса.

— Чудеса. — Даже на вкус этого слово казалось Грейсону чуждым. Особенно потому, что годовщина окончания его собственного земного пути приходилась как раз на этот её «сезон чудес». Той ночью он отчаянно молил Небеса о помощи. Но чуда не произошло, никто так и не пришел, чтобы спасти его семью, которая была Грейсону дороже жизни.

И все же, разве эта женщина не пережила своё собственное путешествие в ад? А ведь Тесса сумела не только остаться целой и невредимой, но и не утратила воли к жизни, как он. Чем больше Грейсон узнавал её, тем сильнее ему приходилось бороться с возрастающим влечением к ней.

Ей удалось затронуть в нём что-то глубинное, потаённое. Нечто, казавшееся ему давным-давно умершим. И он не знал благодарить её за это или осыпать проклятьями. В любом случае, Грейсон понимал, что никуда не уйдет, пока ей будет угрожать опасность.

— Ну что, — сказала Тесса после продолжительного молчания, — раз на сегодня мы закончили изливать друг другу душу, как вы смотрите на то, чтобы помочь мне развесить праздничные гирлянды вокруг крыльца?

Он удивленно моргнул:

— Гирлянды?

— Ну да. — Тесса надела куртку, сдернув её с крючка у двери черного хода. — Солнце-то уже зашло, ну или почти зашло, — улыбаясь, пояснила она и взялась за дверную ручку. — Пока вы здесь, будете мне помогать.

Стоя в дверном проеме и сопротивляясь сильным порывам холодного колючего ветра, Грейсон смотрел ей вслед.