Затем, позднее, прибыли тетушка Катерина Галлис, сестра матери Элинор, и дядя Гарри с кузенами Джорджем и Гарвеем и кузинами Сьюзан и Джейн. Дядя Гарри был преуспевающим торговцем тканями в Бристоле и не менее богатым, чем отец Элинор. Его дед был баронетом, и дядя Гарри в свое время натерпелся от шуток и подковырок своих братьев на сей счет. Тетя Катерина молча обняла племянницу.

– Бедняжка Элли, – промолвила она. – Прекрасный брак и смерть отца – и все это одновременно, дорогая. Это очень нелегко.

Вслед за ними пожаловал кузен Обри Эл-лис, арендатор. Собственно, он был кузеном отца Элинор, но они выросли вместе и были как братья. Кузен Обри был вдовцом, но приехал не один. Таким образом, гостей Элинор стало на одного человека больше. Сын Обри прибыл без приглашения.

Уилфред. Высокий, стройный, белокурый. Глаза его засветились радостью, когда он взял Элинор за руку и нежно поцеловал в щеку.

– Я подумал, что ты не будешь возражать, Элли, если я приеду, – сказал он довольно громко. – Ведь наша семья всегда вместе. В радости или в горе. Поэтому, получив твое приглашение, мы с папой решили, что оно для нас обоих.

– Разумеется, – вмешался граф, протягивая ему руку. – Мы хотели, чтобы к нам на Рождество приехали все члены семьи моей жены. – Он вопросительно посмотрел на Элинор.

– Уилфред Эллис, милорд, – представила она его мужу. – Мой троюродный брат. Работает торговым клерком в Бристоле.

– О, теперь я уже не мелкий клерк, Элли, – подавая графу руку, произнес Уилфред. – Я стал компаньоном фирмы. Ты этого не знала?

– Нет, – призналась Элинор. – Я не знала об этом. Поздравляю, Уилфред.

Опоздал. Почти на два месяца. Случись это чуть раньше, он написал бы ей совсем другое письмо. Если бы он теперь попросил ее руки, у него были бы и положение, и доход. Ей показалось, что она задыхается. Элинор вспомнила их встречи и клятвы, которыми они обменялись летом. Тогда семья собралась, чтобы отпраздновать совершеннолетие Мюриель Уикс. Она попробовала прогнать все воспоминания и посмотрела на мужа. Но граф встречал последних из прибывших и был занят тем, что давал указания экономке, как разместить их.

Внезапно Элинор с графом остались одни в пустом холле, а из гостиной уже доносились оживленные разговоры. Элинор прямо посмотрела мужу в глаза и еще выше подняла подбородок.

– Все успели приехать до того, как пошел снег. Нас это должно радовать, не так ли? – заметил граф.

Он элегантен, спокоен, воспитан, думала она, наслаждаясь тишиной холла после сумбурных и шумных семейных встреч и приветствий. И все же она приготовилась к обороне. Нет, она не стыдилась своей семьи, убеждала она себя. Разумеется, нет. Она нежно всех их любила, и так было всегда. Это теперь они как бы совсем из другого мира, чем мир ее мужа. А она не хотела их видеть его глазами. Лучше бы она никого не приглашала.

– Я не стыжусь их, – почти прошипела она. – И не ждите от меня этого.

Он высоко поднял брови, глаза его стали холодными, и он тоже посмотрел на нее в упор.

– Разве в этом есть необходимость, миледи? – спросил он. – Разве я вел себя с ними как надменный аристократ? Был снисходителен или высокомерен?

– Нет, – согласилась она. – Конечно, нет. Вы джентльмен и умеете скрывать свои истинные чувства.

– А, вот оно что, – промолвил граф. – Значит, именно это качество помогло мне скрыть свое пренебрежение, не так ли?

Элинор ничего не ответила. Она проклинала себя за то, что начала этот разговор. Зачем ей его мнение?

– Что ж, пусть это вас утешает в будущем, миледи. Во всяком случае, вы будете знать, что я достаточно благовоспитан, чтобы не показывать свое отвращение оттого, что мой дом полон вульгарных торговцев и прочих.