«В обычных обстоятельствах, да, пожалуй» — вот что мог бы ответить Лютер. Вся эта сцена, следовало признать, действительно выглядела необычно. Но Блэр с каждой минутой подлетала все ближе к дому, и отступать ему было некуда.

— Ничего подобного, сэр. Я почти всегда одалживаю рождественскую елку у Трогдонов.

— Знаете, мы должны доставить вас в участок для более обстоятельного разговора, — сказал Трин и отстегнул с ремня пару наручников.

Увидев наручники, Уолт Шёль едва не свалился со стула. А Бекеры затаили дыхание.

Лютер почувствовал, как у него подкосились ноги.

— Да перестаньте! Вы что, серьезно?..

— Садитесь в машину!

* * *

Лютер сполз на заднем сиденье как можно ниже, впервые в жизни в голову полезли мысли о самоубийстве. Два копа, сидевшие впереди, вели переговоры по радио, речь шла о розыске владельца похищенной собственности. Мигалка на крыше продолжала крутиться, а Лютеру так много хотелось сказать. «Отпустите меня! Выключите эту чертову мигалку! В будущем году куплю сразу десять календарей! Давайте пристрелите меня, ну, что же вы?..»

Если Нора придет домой, то точно подаст на развод.

Малолетние правонарушители, близнецы Кирби, с дальнего конца Хемлок-стрит, по какой-то неизвестной причине ошивались в это время поблизости. Подошли к машине и уставились на Лютера через заднее стекло. Тот сполз еще ниже. Тут к ним подскочил постреленок Беллингтонов, и все трое стали пялиться на Лютера так, точно он убил их родную мамочку.

Прибежал Спайк, за ним еле поспевал Вик Фромейер. Полицейские вышли и вступили с ними в разговор, затем Трин отогнал мальчишек, отворил дверцу и выпустил Лютера из машины.

— У него были ключи, — говорил Вик. Только тут Лютер вспомнил, что у него действительно были ключи от гаража и дома Трогдонов. Ну и кретин!

— Я знаю этих людей, — продолжал Фромейер. — И никакого грабежа не было.

Копы зашептались о чем-то, Лютер старался избегать взглядов Вика и Спайка. Потом начал озираться по сторонам, опасаясь, что в любой момент может подъехать Нора. Увидит эту сцену, и ее точно хватит удар.

— Ну а елка? — спросил у Вика Салино.

— Если Лютер утверждает, что Трогдон одолжил ему елку, значит, так и есть.

— Уверены?

— Уверен.

— Ясненько, — пробормотал Салино, глядя на Лютера так, точно тот был закоренелым преступником.

А потом оба полицейских уселись в машину и отъехали.

— Спасибо, — сказал Лютер.

— А чем все-таки ты там занимался? — поинтересовался Вик.

— Позаимствовал у них елку. Спайк помогал перевезти ее. Пойдем, Спайк.

Лютер со Спайком благополучно, без всяких помех вкатили елку во двор, потом — в гараж, и вскоре она уже красовалась в гостиной. Путь следования ели был отмечен опавшими иглами, красными и зелеными сосульками, попкорном.

— Возьму пылесос и уберу позже, — сказал Лютер. — А пока давай проверим лампочки.

Зазвонил телефон. Голос Норы звучал уже совсем панически.

— Я ничего не могу найти, Лютер, ничегошеньки! Ни индейки, ни окорока, ни шоколада, ничего. Даже хоть сколько-нибудь приличного подарка не попадается.

— Подарка? Но мы же вроде договорились обойтись без подарков.

— Но ведь Рождество, Лютер. Кстати, ты звонил Юберам и Фрискисам?

— Да, — солгал он. — У них все время занято.

— Продолжай звонить, Лютер. Потому что иначе к нам никто не придет. Я говорила с Мактирами, Морисами и Уорнерами. Но все заняты. Как елка?

— Скоро закончу.