Ребята следили за ним, не отрывая глаз. Светлана села и, вытерев слезы, со страхом глядела, как покачивается вместе с веткой Сережа.

— Если Сергей упадет, я тебя убью! — сверкнув глазами, сказала она Толе.

Толя пожал плечами: что можно ответить этой глупой девчонке? К тому же он так устал, что и отвечать не хотелось.

Но Сережа не упал, только, слезая, ободрался немножко о жесткую кору.

— Река направо, — сказал он, надевая сапоги и неизменный испытанный свой пиджачок, — к реке пробиваться надо. Кабы сразу к реке пошли, лучше было бы. Сейчас речки мелкие, а русла широкие. Так бы прямо по краешку…

— Пошли к реке! — Светлана встала. — Выкупаемся, напьемся. Только бы выдраться отсюда!

— Выдеремся! — ободрил ее Сережа.

— В бой с тайгой! — крикнул, размахивая ножом, Антон. — Пробивайся, ура!

— Не понимаешь… — начал было Толя. — Это же в другую сторону!

Но Сережа повернул вправо. Антон последовал за ним. И как-то так случилось, что у Толи даже и не спросили — пошли, и все. И Толя молча шел сзади всех, по уже проложенной ребятами дороге. Он только ветки отводил рукой от лица да старался не споткнуться о камни или о корни.

«Ну и ладно! — сердито думал он. — Не все же мне идти впереди. Пускай и они потрудятся».

Однако самолюбие его возмущалось. Никто даже и не посоветовался с ним, вот как пошло! Ну и ладно, пусть идут впереди, пусть узнают! Они думают — это легко: впереди ходить!

Продирались молча. Светлана больше не плакала. Она как-то вдруг поняла, что ни плакать, ни жаловаться она сейчас не имеет права. Разве ей одной трудно? Всем трудно. Вот и Катя идет, закусив губу и наморщив лоб.

— Почему ты молчишь? Каменная ты, что ли? — спросила Светлана.

— А что, разве обязательно кричать надо? — спокойно ответила Катя.

Ее, как видно, ничто не смущало. Ну, заблудились так заблудились. Поплутают немного — и выйдут. Устали? Отдохнут. Есть нечего? А какая ж беда? Потерпят!

Светлана зацепилась за когтистую ветку аралии. Розовый клочок рукава остался на ветке, а на руке закраснелась царапина. Светлана вскрикнула было, но тут же умолкла, зажав рукой царапину. А и правда, что же кричать? И у Кати царапины, и у Толи, и у Антона… Только Сережу охраняет и защищает его волшебный вылинявший пиджачок из чертовой кожи.

«А мы еще над этим пиджачком смеялись!» — подумала Светлана.

А когда это было? Еще вчера утром… Это было очень давно. Тогда они были дома, они были сыты, веселы. И никто не думал, что придется им так мучиться. Но пусть бы помучиться, да все-таки прийти домой. А так ничего неизвестно, ничего неизвестно…

— А вдруг мы и до вечера к дому не придем? — сама боясь поверить такому предположению, спросила Светлана.

Она ждала, что Катя засмеется и немедленно отвергнет это предположение. Но Катя только чуть-чуть повела бровью и сказала:

— Может, и не придем.

— А как же тогда, опять в тайге ночевать?

У Светланы от тоски заныло под ложечкой.

Но Катя была все так же тиха и спокойна, она упрямо продиралась сквозь кусты, рвала актинидии, а когда большие ветки преграждали путь, поднимала эти ветки и пропускала Светлану вперед.

— А какая ж беда? — ответила Катя. — Ну и заночуем.

Светлана умолкла. И, кое-как скрепив сердце, молча помогала ребятам продираться сквозь подлесок.

Веселым был один только Антон Теленкин. Он чувствовал себя героем. Он идет с Сергеем плечо в плечо, он вместе с Сергеем рвет и режет лианы, он впереди, он прокладывает путь! Руки его болели от шипов и занозин, на мочке правого уха запеклась кровь — чертово дерево рвануло своей колючкой.