— Не закрывай глаза, — прошептал он, увидев, что ее веки начали смеживаться. — Держи их открытыми. Смотри на меня.

Она моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд, но он оставался ошеломленным. Он прикоснулся к ее мягкому отверстию и сделал легкое круговое движение кончиками пальцев. Она не могла вынести этого. Ее голова откинулась назад, и все тело окаменело, когда жаркая волна ощущений прокатилась по ней. Он убрал руку с ее спины, и она осталась лежать поперек его коленей с откинутой назад головой, напоминая жертву. Лежа так, Ди чувствовала себя беспомощной, находящейся полностью в его власти. Она была голой, если не считать ночной рубашки, скомканной у пояса, и чувствовала себя совершенно лишенной костей, неспособной сесть, даже если бы она захотела сделать это. Он еще шире раздвинул ее ноги, и прохладный воздух овеял ее чувствительную плоть, напомнив ей, какой обнаженной была она под его взглядом. Наконец она выгнулась и вскрикнула, а затем услышала низкий, дрожащий стон и поняла, что и он принадлежал ей.

— Ты готова? — прошептал Лукас.

Она уже была подобна пламени и не могла контролировать себя, быстро приближаясь к высшей точке наслаждения.

— Подожди, — торопливо произнес он, усаживая ее верхом на своих коленях лицом к себе. Он рванул пуговицы своих брюк. — Подожди. Я хочу быть в тебе, милая, я хочу почувствовать, как это произойдет.

— Быстрее, — простонала она, и ее бедра содрогнулись, ища горячего наслаждения, которому он научил ее.

Он зарычал, освободив свою возбужденную плоть, и надвинул Ди на себя. Она закричала при этом мощном, неистовом, жарком проникновении в глубь нее. Его большие руки легли на ее ягодицы, и он начал двигать ее вверх и вниз. Она погрузилась в мерцающий поток ощущений, которые охватили ее, заставляя нежные мышцы ее лона сжать его мощное древко. Хрипло застонав, он откинул голову назад, пытаясь сдержаться, но для него тоже было слишком поздно. Он наклонился вперед, проникая как можно глубже, и его горячее семя изверглось с силой, вызвавшей у него дрожь.

Потом они медленно приходили в себя, и их тела слегка подрагивали от перенесенных ощущений, продлевая удовольствие.

Усталость навалилась на Ди подобно тяжелому одеялу и она, неспособная двигаться, прижалась к Лукасу, уткнувшись лицом в его шею. А он, баюкая ее, и сам чувствовал себя чертовски уставшим.

— Ди? Дорогая, с тобой все в порядке?

Она издала какой-то звук, ничем не напоминавший слова.

Он взял ее за плечи и слегка отстранил от себя.

Она была совершенно обмякшей.

— Ди? Черт возьми, ответь мне.

— Оставь меня в покое, — пробормотала она. Он посадил ее спиной к себе и откинул волосы с ее лица.

— Ты хочешь лечь?

— М-м-м…

Он улыбнулся и закрыл глаза. Господи, как приятно было держать ее и чувствовать, что ей спокойно и тепло в его объятиях. Как приятно было проникать в нее и терять над собой контроль. Опять положив ее поперек колен, он неловко подтянул свои брюки одной рукой, поддерживая Ди другой. Она блаженно спасла и даже не пошевелилась, когда он поднялся на ноги. Положив Ди на кровать, Лукас снял с нее ночную рубашку, сбросил свою собственную одежду, погасил лампу и лег. Он прижал спящую Ди к себе, испытывая удовлетворение оттого, что она находилась теперь там, где ей следовало.

Если бы все получилось так, как хотел он, она больше не провела бы ни одной ночи вдали от него.

Осознание того, что он натворил, ударило его, подобно секире. Опершись на локоть, он прикоснулся к ее животу.

— Проклятие! Мы не пользовались губками.

Ее глаза открылись, и они молча уставились друг на друга. Он не сказал: «Если ты забеременеешь, я женюсь на тебе», — потому что она не любила ультиматумы, а это заявление было бы им.