Но она не могла вот так просто встать и уйти. Она не осмеливалась повернуться к нему лицом, не могла позволить ему увидеть в ее глазах то, что была сейчас не в силах скрыть: что она по-прежнему любит и желает его.

А что, если она притворится спящей? Может, тогда он уйдет? Миранда сосредоточилась на том, чтобы дышать глубоко и ровно.

Он потряс ее за плечо.

— Мне тебя очень жаль, Рэнди, но раз уж ты так сильно хочешь спать, то тебе лучше пойти к себе.

К себе? То есть в ту постель, где уже устроились трое ребятишек? Она отвернулась.

— Ну, дай мне остаться здесь, Броди, — изобразила она сонное бормотание. — Почему мне нельзя поспать тут?

Матрас прогнулся, когда Броди придвинулся к ней поближе.

— Устроим, так сказать, вечеринку с ночевкой?

— Ммм… — Она зажмурилась так сильно, что защипало под веками.

— Ну, ладно. Почему бы и нет. Но только при одном условии.

Она оторвала щеку от голого матраса, но голову к Броди так и не повернула:

— Что за условие?

Он склонился еще ближе, так, что его губы защекотали ухо Миранды, и прошептал:

— Я буду сверху.

Миранда втянула полную грудь воздуха — даже голова закружилась. А затем медленно выдохнула, собираясь с силами для ответа.

— В смысле — на верхней постели?

Он провел пальцем по ее спине.

— Как скажешь, Рэнди.

Она старалась убедить себя, что в ней говорит усталость и что при других обстоятельствах она и не подумала бы сделать то, что собиралась сделать сейчас. А еще она говорила себе, что она отъявленная лгунья.

Миранда повернулась к нему и прикоснулась к его щеке. Ее пальцы запутались в светлых прядях, упавших ей на лицо, когда он склонился над ней.

— Я не знаю, что сказать, Броди.

— Тогда не будем говорить.

Он осторожно опустился на узкую постель, стараясь не придавить Миранду своим телом. Затем, притянув ее поближе, крепко обхватил одной ногой ноги жены.

Нервно облизнув губы, Миранда подумала, хватит ли ей сил сказать Броди, что эта его идея не из лучших. Его рот прильнул к ее губам.

Если в ней и оставались еще какие-то силы, то и они растаяли в теплой нежности этого поцелуя.

Все, что она так любила в Броди: аромат его кожи, его волосы, мощь его мускулистого тела, всегда такого нежного рядом с ее собственным, по-женски мягким, податливым, — охватило ее и окружило порабощающей чувственной волной.

Он раздвинул языком ее губы — пробуя на вкус, дразня, заставляя их отозваться на его ласку.

Ей хотелось чувствовать больше, делать больше, ощутить его обнаженным рядом с ней, на ней, внутри ее.

— Да! — простонала она. — Да, да!

Он покрыл легчайшими поцелуями ее умоляющие губы, линию подбородка, спустился к шее.

Дрогнувшими пальцами она вцепилась в футболку и вытащила ее из джинсов. Если не удастся стащить ее через голову, решила она, когда Броди приник губами к ямочке у нее на горле, то она просто-напросто разорвет эту проклятую штуковину пополам.

Их пальцы встретились у края футболки, и Броди откатился в сторону, чтобы дать ей возможность поднять руки.

Кровать с жалобным скрипом накренилась.

Броди весь напрягся, лишь глазами повел в сторону Миранды. Ни один из них не смел пошевелиться.

— Наверное, нам лучше… — прошептал он, как будто от громкого звука кровать могла рассыпаться. И кивком показал, что им бы лучше было встать.

Кровать накренилась еще сильнее.

— Ага, думаю, больше ничего не остается. — Миранда ждала, чтобы он начал первым.

Броди медленно сдвигался к краю, пока не опустил одну ногу на пол.