Ее ночная рубашка взлетела в воздух. Перед его глазами мелькнула обнаженная спина — и рубашка приземлилась у ножки кровати. Когда он отвел взгляд от цветастого пятна на полу, Миранда уже застегивала пуговицы блузки.

— Твоя философия «молчи и действуй» стоила нам драгоценного времени. — Одной рукой она отбросила волосы, а другой уже стягивала с вешалки легкий зеленый шарф.

Он сощурил на нее глаза.

— О чем это ты?

Она перевязала шарфом волосы, намеренно оттягивая ответ.

— Я знаю, где сейчас дети.

— Знаешь? — У него было такое чувство, будто с души свалилась тяжесть и сердце только сейчас снова начало биться.

Она кивнула и, не поднимая головы, пока натягивала носки, объяснила:

— Вчера вечером Бубба все интересовался, почему это мы с тобой не можем найти выход из тупика, почему мы не можем пойти навстречу друг другу — как та влюбленная пара из твоей истории о Ручье Поцелуев.

— Ручей! — Он шлепнул себя ладонью по лбу. — Как я сам об этом не подумал? Ты считаешь, что они доберутся туда пешком?

— Конная тропа, конечно, сильно заросла, но все же ее не трудно найти. — Она сунула ногу в красный ковбойский ботинок. — А я сама обратила на нее внимание Буббы, когда мы туда ездили.

Он вздохнул, чувствуя, как понемногу уходит давящий гнет страха и тревоги.

— Не слишком-то расслабляйся, — предупредила она, надевая второй ботинок. — Лучше вспомни как следует свою историю. Ведь теленок, который соединил влюбленных, увяз в грязи посередине ручья.

Леденящая душу действительность как пропасть разверзлась перед Броди.

— Нет, ты же не думаешь, что они без нас полезут в воду?

— Броди Сайкс… — Миранда сжала руку в кулак и подбоченилась, — этот ребенок слово в слово запомнил твой рассказ. И кроме того, он тютелька в тютельку повторяет своего отца — то есть тебя.

Броди судорожно сглотнул. Гордость и панический страх разрывали его на части.

— Вот и подумай, — сказала она. — Что бы ты сделал в его возрасте?

Броди не нужно было над этим думать. Он знал наверняка. Одним прыжком он добрался до двери и распахнул ее. Потом взмахнул шляпой, подгоняя Миранду:

— Поехали. Нельзя терять время.

— Притормози немного, ладно? — Броди был вынужден пришпорить лошадь и галопом догнал жену. — Рэнди, помедленней.

— Мы должны догнать детей, — перекрикивая ветер, отозвалась она.

— Даже за два часа они вряд ли смогли бы пешком добраться до ручья. Мы успеем перехватить их, а если будем так лететь, то можем упустить что-нибудь важное.

Она натянула поводья, и лошадь перешла на более спокойный шаг.

Броди сделал то же самое.

— Что ты имеешь в виду под «чем-нибудь важным»? — спросила она.

— Ну, если они, например, заблудились, свернули с тропы или, скажем, решили отдохнуть… — Или что-нибудь похуже. — Мы не увидим их в этой высокой траве, если не будем смотреть по сторонам.

— Пожалуй, в этом есть смысл, — согласилась она. Сжимавшие поводья пальцы побелели от напряжения. — Но мы уже потеряли столько времени!

— Я должен был раньше сказать тебе, что они убежали, — признал он. И пониже опустил на лоб шляпу, пряча глаза в тени широких полей.

— Неужели!

— Послушай, я просто думал…

— Я знаю, о чем ты думал! — Она негодующе вскинула голову в легкой соломенной шляпке.