– Познакомьтесь, Роза Марковна, это мои друзья, – представил их Пастухов. – Олег Мухин. Семен Злотников.

– Они тоже заслуживают доверия? – не без иронии поинтересовалась она.

– Больше, чем я. Особенно Семен.

– Здравствуйте, молодые люди. Рада с вами познакомиться. Доброе утро, Олег Мухин. Доброе утро, Семен Злотников. Я так и думала, что в этой истории без еврея не обошлось.

– Вы можете назвать какую‑нибудь историю, в которой обошлось без еврея? – спросил Артист.

– Могу. Высадка человека на Луну.

– Верно, туда мы еще не добрались, – признал Артист. – Но руку к этому приложили.

– Разве ты еврей? – удивился Томас.

– Вот это я называю настоящим интернационализмом, – одобрил Артист. – Когда человека не интересует национальность. Я русский еврей.

– А что, я хорошо отношусь к евреям, – сказал Томас. – У меня много друзей евреев.

– А вот в этом уже есть зерно расизма, – укорил Артист.

– Роза Марковна, прошу извинить, – вмешался в разговор Краб. – Я поеду с вами. У Лембита срочные дела. Надеюсь, не возражаете? Бензин за мой счет.

– А куда же вы сядете? – удивился Пастухов. – Роза Марковна обещала свозить нас в Пярну. Нас трое и она. Получается, четверо. А машина маленькая, вы не влезете. Роза Марковна, как же так?

– Все в порядке, – сказала она. – Не могу, Анвельт. Извините, но я привыкла выполнять свои обещания. Придется вам взять такси.

Краб круто повернулся, о чем‑то коротко переговорил с Сымером, и оба направились к «мерседесу».

– Быстро садимся, – скомандовал Пастухов. – Роза Марковна, открывайте машину.

– А она не взорвется?

– Сейчас уже нет. Я сяду за руль. Не возражайте. Томас, сейчас мы уедем. За нами пойдет «мерс». Садись в «мазератти» и двигай следом. Только не сразу. Отпусти его и держись подальше. Не ближе километра. Понял? Потом заберешь нас.

– Когда? – спросил Томас.

– Думаю, что поймешь.

– Все это имеет отношение к тому, о чем мы говорили? – поинтересовалась Роза Марковна, отпирая дверь «фиата».

– Да.

«Фиат» вырулил со стоянки и рванул по шоссе. Томас завел движок и приготовился ждать. Не прошло и двух минут, как вслед на «фиатом» пронесся черный «мерс». Томас успел заметить, что за рулем Сымер, а Краб почему‑то сидит рядом, а не на заднем сиденье. Он отпустил «мерс» метров на сто и дал по газам.

На Пярнуском шоссе было уже довольно много машин, но утренний пик еще не наступил. Томас маневрировал, стараясь не упускать «мерс» из виду, чувствуя наслаждение от того, как чутко реагирует тачка на каждое его движение. Но настоящий кайф он словил, когда город остался позади. «Фиат» шел под сто сорок. За ним в полукилометре держался «мерс». Томас то отпускал его, то жал на педаль газа так, что его прижимало к спинке сиденья, а стрелка спидометра выскакивала на сто восемьдесят.

Встречный ветер обтекал лобовое стекло, шевелил волосы на затылке. Мелькали черные стволы деревьев, которыми было обсажено шоссе, за ними разворачивались пустые поля. Поселки и хутора то подступали к дороге, то отбегали вдаль. Из машин, проносившихся навстречу со скоростью снаряда, завистливо смотрели водители. И было чему позавидовать. Открытая красная «мазератти» со спортивными обводами летела, как песня.