– Нормально. И еще. Альфонс Ребане – он был?

– Был.

– Точно?

– Точно.

– Кем он был?

– Кто кем его захочет увидеть, тем он и был.

– Надо же, за мной гонятся уже четыре ментовских тачки. До чего же люди корыстны! Прямо противно. Сейчас я от них оторвусь. Подворотнями. Сейчас‑сейчас!

– Оторвался?

– Вроде да.

– Где ты?

– Сейчас выскочу к Домскому собору. Все, выскочил.

– Людей много?

– Возле собора никого. На тротуарах есть.

– Подгоняй тачку к собору и вали.

– Ты что, Серж?! Это же святыня! Домский собор – это святыня эстонского народа. Бомба его разрушит. Я никогда не прощу себе, если бомба его разрушит. Я не хочу войти в историю Эстонии как человек, который взорвал Домский собор.

– Восстановят твой долбанный собор! – завопил Муха. – А тебя, мудака, не восстановят!

– Олег прав! – крикнула Рита больным голосом. – Томас! Олег прав!

– Нет, Рита Лоо, он не прав. Он так говорит, потому что он не эстонец. А я эстонец. И мы не будем с тобой счастливыми, если в постели между нами будет стоять Домский собор.

– О Господи! – сказала она. – Господи, помоги нам!

– У тебя осталось пять минут, – предупредил я.

– Это ничего. Это много. Успею доехать до набережной. Там сброшу тачку в море. Потому что вытащить бомбу уже не успею. Артист, тебе не жалко тачку?

– Мудак! – рявкнул Артист. – Мне тебя жалко!

– Меня? Я тронут. Да, мне приятно это слышать. От тебя особенно приятно. Потому что ты человек несентиментальный. Меня только в детстве жалели. Матушка. Она говорила: ну в кого ты такой урод? Я рос очень мечтательным ребенком.

– Не болтай, твою мать! – едва ли не взвыл Артист. – Жми на газ!

– Я жму. Это мне не мешает. Это меня отвлекает. Серж, а откуда взялась эта бомба?

– Не знаю.

– Не знаешь? Или не хочешь сказать?

– Не знаю.

– Но ты узнай. Это же интересно.

– Постараюсь узнать, – пообещал я.

– Все, я на набережной, – возвестил Томас. – Ах ты, какая досада! Полно людей. И парапет, совсем забыл про парапет! Жму в порт. Твою мать! Менты опять прицепились! Ну что за народ! Сколько у меня?

– Две с половиной минуты.

– Это уже не так много. Рита Лоо, ты меня слышишь?

– Да, я тебя слышу.

– Я вот что хочу тебе сказать… Наконец‑то повезло. Хоть на причал прорвался.

– Швыряй тачку в море, а сам выпрыгивай! – приказал Артист.

– Ага, выпрыгивай. Я крышу поставил. Пока она съедет.

– Тогда тормози и выскакивай!

– А менты? Артист, не мешай, у меня мало времени. Ты слышишь меня, Рита Лоо? Я вот что хочу тебе сказать. Я родился – и не знал, зачем я родился. Я жил – и не знал, зачем я живу. Я встретил тебя – и понял, зачем были все эти дела.

Наш «линкольн» вырвался из какого‑то переулка и устремился к порту. Во всей этой гонке не было никакого смысла. Кроме одного. Мы увидели, чем все кончилось.

Красная «мазератти» просквозила по грузовому причалу, сшибая металлические барьеры и расшвыривая груды ящиков. На хвосте у нее висели два полицейских «форда» с включенными маячками и сиренами. На какой‑то миг мне показалось, что «мазератти» тормозит, но она тут же рванула вперед и зависла над водой.