– Господин Вайно, куда же вы? – заорал Артист.

Почетные гости с осуждением оглянулись. Инстинкт самосохранения боролся в Вайно с привычкой соблюдать приличия. Привычка одержала верх. Он успокаивающе покивал. Но едва гости отвернулись, рванулся со страшной силой. Меня и Муху он сдвинул в сторону, но тут Артист зашел к нему за спину, приобнял за плечо, наклонился к уху и сказал, улыбаясь:

– Стой на месте, сука.

Вайно при этом дернулся, из чего я заключил, что Артист подкрепил свою просьбу, ткнув ему в спину пистолетным стволом. Крупная бритая голова Вайно потемнела от прихлынувшей крови, он беспомощно оглянулся, словно хотел позвать на помощь. Но Артист еще раз всадил ему ствол в спину, и Вайно притих.

– Что происходит? – с тревогой спросила Рита.

– Все в порядке, – заверил ее Артист.

В сущности, удерживать Вайно не было никакого резона. То, что нам нужно было узнать, мы узнали. Я хотел приказать отпустить его, но речи неожиданно быстро кончились, руководивший церемонией генерал‑лейтенант Кейт отдал по‑эстонски команду, клацнули затворы «калашей», по ушам хлестнул залп почетного караула. Массивное тело Вайно судорожно напряглось и вдруг обмякло. Тяжелым кулем он повалился на землю.

– Отец! – вскрикнула Рита.

Второй залп заглушил ее слова. Томас оглянулся, понял, что происходит что‑то неладное, и рванулся к нам.

– Быстро врача! – приказал ему Артист.

– Бегу! – ответил Томас и исчез.

После третьего залпа внимание толпы приковалось к нам. Вайно лежал на спине, глаза казались белыми, лицо было искажено дикой гримасой. Мы подхватили его и понесли к выходу. Тяжеленный он был, как труп. И только когда мы дотащили его до ворот и положили на скамейку, я понял, почему он такой тяжелый.

Потому что он уже был трупом.

Пульса не было. От лица медленно отливала кровь. Руки были судорожно сжаты. В правой руке я заметил черную пластмассовую коробочку, похожую на телевизионный пульт. Это и был пульт, но не телевизионный. Я разогнул пальцы Вайно и взял коробочку. Он сжимал ее с такой силой, что кнопка подачи взрывного сигнала запала и не возвратилась в исходное положение. Импульс и сейчас шел в эфир.

Я показал пульт Артисту и Мухе. Они понимающе покивали.

– Посторонитесь, – сказал какой‑то старик. – Я врач.

Он склонился над телом Вайно и сообщил:

– Инсульт.

Мы выбрались из окружившей скамейку толпы. Вместе с нами отошла и Рита. Она сжимала руки, кусала костяшки пальцев. Ее била крупная дрожь.

– Что с тобой? – спросил Муха. Но тут же понял, что вопрос нелепый, потрепал ее по плечу. – Ну‑ну. Расслабься.

– Это я виновата, – проговорила она. – Я. Я слишком часто желала ему смерти!

– Да ладно тебе, – сказал Артист. – Если бы ты желала ему смерти, сейчас бы ты радовалась, а не тряслась. Поехали домой. Тебе нужно согреться.

И только тут мы заметили, что красной «мазератти» нет.

– Господин Ребане поехал за врачом на подстанцию «скорой помощи», – объяснил нам водитель «линкольна».

Муха открыл перед Ритой заднюю дверь «линкольна» и вдруг замер.

– А это что такое? – спросил он, поднимая с сиденья спортивную сумку с надписью «Puma».

– Господин Ребане попросил отдать ее вам, – ответил водитель. – Он сказал, что она вам все время нужна. Вдруг понадобится, пока его не будет.

– Фитиль, твою мать! – с отчаянием завопил Муха.