МЮЙР. Когда я вам об этом рассказывал, я думал, что так. Потом я узнал, как было на самом деле. Она действительно всю войну была старшей хирургической медсестрой в военном госпитале. К концу войны ей присвоили звание лейтенанта. В начале сорок пятого года ее включили в состав международной комиссии, которая обследовала немецкие концлагеря. Она работала в Освенциме. В том самом, где были уничтожены четыре миллиона человек. Из них евреев…

РОЗА МАРКОВНА. Я знаю, что такое Освенцим. И сколько там погибло евреев, я тоже знаю. Но Освенцим в Польше. Как она оказалась в Аугсбурге?

МЮЙР. В начале мая сорок пятого года она получила письмо, ей его переслали из Лондона. Письмо было от Альфонса Ребане. Он писал, что находится в плену в лагере под Аугсбургом. Она ничего не знала о нем. Командование выделило ей виллис с водителем. Она приехала в лагерь прямо из Освенцима. Прямо оттуда. И только там узнала, кем был Альфонс Ребане. Кем был ее возлюбленный. Ее любимый».

Серж, дальше весь разговор идет через щелчки, через паузы.

«РОЗА МАРКОВНА. Не продолжайте. Я уже знаю, что вы скажете.

МЮЙР. Да, Роза. Она застрелилась.

РОЗА МАРКОВНА. Когда вы об этом узнали?

МЮЙР. Давно. Когда стал начальником Управления. У меня появились новые информационные возможности. Я их использовал.

РОЗА МАРКОВНА. Спасибо, что не сказали об этом раньше.

Спасибо, что сказали сейчас.

Для этого вы и попросили меня приехать?

МЮЙР. Нет, Роза. Я хочу попрощаться с вами. Поцелуйте меня.

Вы поцеловали меня так же, как когда‑то поцеловала меня Агния. В лоб.

Прощайте, Роза. Больше мы не увидимся никогда.

РОЗА МАРКОВНА. Мы еще увидимся, Матти.

МЮЙР. Может быть. Но уже не в этой жизни. А теперь уходите. Не нужно больше ничего говорить.

Вот и все, Карл Вольдемар Пятый. Вот и все.

Что‑то мне нехорошо. Пойду прилягу.

Какие крутые ступеньки. Какие крутые.

Альфонс Ребане. Грязный подлый убийца. Ты убивал всех, с кем пересекались твои пути. Ты убил всех солдат и офицеров, с которыми ты воевал. Ты убил всех „лесных братьев“. Ты убил всех своих потомков, не дав им родиться. Ты убьешь даже своего несуразного внука!»

Серж, про какого это он внука? Про меня, что ли? Мне это совершенно не нравится. Как он может меня убить? Нет, я не согласен, мы так не договаривались. С какой это стати он будет меня убивать?

«Ублюдок. Проклятый ублюдок. Ты убил моего отца. Ты убил свою жену. Ты убил неродившихся детей своей дочери. А теперь ты убьешь ее. Ты убьешь свою дочь, проклятый ублюдок! Это сделаешь ты, ты!

Будь ты проклят, ублюдок!

Будь ты проклят!

Будь ты…»

Серж, тут я чего‑то не понимаю. У меня такое ощущение, что он навернулся с лестницы.

А теперь орет кот.

Снова орет.

Серж, он все время орет. Все время щелчки. Он орет уже вторые сутки!

Серж, что происходит? Это какой‑то мрак. Бред. Освенцим. Я‑то при чем? Я не хочу об этом ничего знать! Я хочу проснуться в своей студии и чтобы от похмелюги раскалывалась башка! Чтобы все это оказалось пьяным бредом!

Серж, кот продолжает орать. Если я все правильно понимаю, он орет уже третьи сутки.

А теперь урчит.

Серж! По‑моему, он его грызет!

* * *

Пленка кончилась.