— Драйбилд! Мефистик драпдруп! — ещё крепче выругался фон Гадке. — Вот мерзавцы! Ещё что?

— Скоро состоится решение о том, чтобы отобрать у вас ваших гавриков и передать их более молодому и, пардоньте, более умному специалисту.

— Фюрбилд! — совсем крепко выругался фон Гадке. — Это проделки барона Барана. Он всегда завидовал мне… А почему ты откровенен со мной? Ведь я могу предать тебя. Со всеми твоими фонхлипскими печёнками, селезёнками и почками!

— Вряд ли вы это сделаете. — Фон Хлипке ещё ниже и ещё услужливее склонился перед ним. — Мне гораздо удобнее выдать вас, но я этого никогда не сделаю. Давайте работать вместе назло барону Барану.

Фон Гадке минут четырнадцать посоображал и сказал:

— С какой это стати я, старый, опытный, уважаемый, матёрый, знаменитый шпион, выдающийся военный преступник и учитель шпионов, буду вступать в сделку с никому не известным молоденьким офицериком? И чем ты докажешь, что ты не жулик какой-нибудь?

— Тем, что буду служить вам изо всех моих сил. Ведь у вас никогда не было такого верного адъютанта. Мой предшественник, подумать только, осмелился подать вам вместо ложки вилку!

— О, это было ужасно! Я долго не мог понять, почему не могу зачерпнуть супа! А как я мог его зачерпнуть, если в руках у меня была вилка!.. Я никому никогда ни в чём не верил. И как мне верить тебе, если тебя ко мне подослали?

— Вы всё поймёте, мой дорогой и любимый господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер, если учтёте, что я служу ещё и у генерала Шито-Крыто.

От дикой растерянности фон Гадке сначала хехекнул, потом хмыкнул, затем крякнул и заорал:

— Предатель!

— Но ведь вам это выгодно.

— Так ведь ты двойной предатель! Ты бутерброд из предателей! Центрхапштабу ты предаёшь Шито-Крыто, а ему предаёшь Центрхапштаб! И тому и другому собираешься предать меня. Ты тройной предатель! Свинтус!

— Нет, я не свинтус, а действительно тройной предатель. — Фон Хлипке скромно опустил глаза. — Центрхапштаб и генерала Шито-Крыто я предаю вам, хотя я во всём знаю меру, даже в предательстве. Может я даже и четверной, если так можно выразиться, предатель. Ведь Центрхапштаб и генерала Шито-Крыто я ещё куда-то должен предать не помню! Покорнейше прошу вас позволить мне действовать заодно с вами и только с вами. Учиться я хочу у вас! Я не вижу в шпионском мире ФИГУРЫ БОЛЕЕ ГРАЕДИОЗНОЙ, чем вы! И я помогу вам, попавшему под серьёзнейшее подозрение.

Фон Гадке, обдумывая услышанное, долго стонал, затем недоумённо проговорил:

— Значит… значит… Шито-Крыто подослал тебя в Центрхапштаб, а баран Баран… барон Барон

— А барон Баран подослал меня к вам. Ваша проницательность не имеет границ! — Фон Хлипке упал перед фон Гадке на колени.

— Встань, встань, — ласково предложил фон Гадке. — Я, конечно, очень… как это?

— Проницателен.

— Да, да. Но что ты предлагаешь делать?

— Пока не знаю. Надо подумать.

Думали они несколько дней. Фон Гадке до того привык и полюбил есть из рук фон Хлипке, что стал отказываться ездить на перевязку. Есть новым способом было легко и интересно. Зачем же лечить руку, если она не нужна?

Постепенно фон Гадке привык к тому, что и думать за него стал фон Хлипке. Проще говоря, благодаря заботам фон Хлипке фон Гадке совсем обленился, это и стало причиной его дальнейших несчастий.

Незаметно для себя господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер совершенно забыл, в каком он находится положении.