– Роман? Черт побери! Мунро Сент-Клер улыбнулся, но в глазах его по-прежнему сквозила сдержанность. И это было непонятно Питеру.

Солнце опустилось за горизонт. Длинные тени легли на лужайку. Стоя у окна, Сент-Клер смотрел на университетский двор. Царившая в Парк Форесте умиротворенность казалась неуместной в этом бурлящем мире. Миссия Сент-Клера завершилась, и он собирался покинуть Парк Форест. Конечно, вся эта история могла бы закончиться и лучшим образом, но на сегодняшний день и такой результат он считал вполне удовлетворительным. По крайней мере, в пределах теперешних своих возможностей. Мунро Сент-Клер посмотрел на часы. С тех пор как потрясенный Ченселор покинул его кабинет, прошло около часа. Старый дипломат подошел к столу, сел, снял телефонную трубку. Набрал код зоны – 202, потом еще семь цифр. Послышались два щелчка, затем напоминающий жалобный вой гудок. Любой непосвященный принял бы эти звуки за неисправность на линии. Однако Сент-Клер набрал следующие пять цифр. Снова послышался щелчок – связь сработала.

– Инвер Брасс. Идет запись, – ответил голос с мягким бостонским акцентом, но темп речи выдавал европейское происхождение говорящего.

– Говорит Браво. Соедините меня с Генезисом. – Генезис в Англии, там уже глубокая ночь.

– Это не имеет значения. С таим можно связаться?. Там, где он сейчас находится, есть спецсвязь?

– Да, если он еще в посольстве. Но возможно, он в Дорчестере. Тогда никаких гарантий от подслушивания.

– Дайте, пожалуйста, посольство. На короткое время трубка замолчала: диспетчер подключался к линии посольства. Через три минуты раздался низкий голос, встревоженный и почтительный, Слышимость была такой, будто говоривший находился, на соседней улице, а не за четыре тысячи миль от Парк Фореста.

– Генезис слушает, Я уже собирался уходить. Что случилось?

– Все в порядке.

– Слава богу! Защита провалилась. Я разъяснил членам ученого совета, разумеется конфиденциально, что диссертация – типичная радикальная чушь, что, одобрив ее, они станут посмешищем в университетских кругах. Они оказались весьма чувствительными к такого рода аргументам. Впрочем, чего можно ждать от посредственностей?

– Рад это слышать.– В Лондоне сделали паузу.– А как реагировал сам диссертант?

– Он убежден в своей правоте, а потому находится в смятенных чувствах. Впрочем, сдаваться он не намерен.

– Даже теперь?

– Да, но это уже не опасно. Идея написать роман явно запала ему в душу. Если понадобится, я помогу ему, сведу с нужными людьми. Однако, скорее всего, этого не потребуется. У него богатое воображение, и, что еще важнее, он по– настоящему потрясен тем, что узнал, работая над диссертацией.

– Вы убеждены, что это наилучший выход?

– Безусловно. Иначе он бы продолжал исследование и искал новые, а вернее, раскапывал забытые факты. Я бы не хотел, чтобы он занялся этим в Кембридже или Беркли. Вероятно, и вы тоже.

– Конечно нет. К тому же если он напишет роман, то вряд ли кто-нибудь заинтересуется им, а тем более захочет его издать. Думаю, мы могли бы позаботиться об этом.

– Я бы советовал ни во что не вмешиваться,– предостерег Сент-Клер.-Если мы разозлим его еще больше, он наверняка попытается довести исследование до конца. Пусть все идет своим чередом. Тогда можно надеяться, что если Ченселор и напишет на основе диссертации роман, то это будет весьма дилетантская вещь, которую в лучшем случае издадут крошечным тиражом. Он выскажет все, что у него наболело, в результате появится заурядное чтиво с обычными намеками в адрес живых или уже умерших деятелей.