Изменить размер шрифта - +
Он мне не понравился. Я двинулся дальше. У номера 76 950 я остановился. Постучать? Глупо.
     Я надавил на ручку и вошел. Две секретарши помешивали чай, третья раскладывала бутерброды на тарелке. На меня они не обратили никакого внимания.
     Я прошел между их столами. Передо мной была другая дверь - следующей комнаты. Я переступил через порог.
     - Это вы? Ну наконец! Прошу. Располагайтесь как дома.
     Из-за письменного стола смотрел на меня, улыбаясь, крохотный старичок в очках с золотой оправой. Под редкими белыми, как молоко, волосами наивно розовела лысинка. Глаза у него были как орешки. Он радушно улыбался, делая приглашающие жесты.
     - Со специальной миссией командующего Кашебладе... - начал я.
     Он не дал мне договорить.
     - Несомненно... Вы позволите?
     Дрожащими пальцами он нажал на клавиши машинки.
     - А вы... - проговорил я.
     Он встал, выглядя при этом весьма солидным, хотя и с улыбкой на лице. Нижнее веко левого глаза у него слегка подрагивало.
     - Подслушивающий Вассенкирк. Вы позволите пожать вашу руку?
     - Очень приятно, - произнес я. - Значит, вы знаете обо мне?
     - Ну как же я могу этого не знать?
     - Да? - пробормотал я ошеломленно. - А не означает ли это, что у вас есть для меня инструкция?
     - Ох, пожалуйста!.. Не надо с этим спешить. Годы одиночества в пустоте, зодиак... И сердце сосет лишь одна мысль!.. Об этих расстояниях... вы знаете... хотя все это правда, как-то трудно человеку поверить, смириться, разве не так? Ах, я, старый болван, болтаю тут... Я, знаете ли, никогда в жизни не летал... такая профессия... Нарукавники, чтобы манжеты не испортить... Восемнадцать пар нарукавников протер, и вот...Он развел руками. - И вот, пожалуйста, потому-то все это... Прошу простить мою болтовню. Вы позволите?
     Он приглашающе указал на дверь за своим креслом. Я встал.
     Он ввел меня в огромный, выдержанный в зеленых тонах зал; паркет сверкал, как зеркало, далеко в глубине стоял зеленый стол, окруженный изящными стульчиками.
     Эхо наших шагов отдавалось словно в нефе собора. Старичок торопливо семенил рядом со мной, по-прежнему улыбаясь и поправляя пальцем очки, которые постоянно сваливались с его короткого носа. Он придвинул мне мягкий стул с гербом на спинке, сам уселся на другой и иссохшей рукой стал помешивать чай. Потом прикоснулся к нему губами и прошептал:
     - Остыл.
     Он посмотрел на меня. Я молчал. Он наклонился ко мне и доверительно произнес.
     - Вы немного удивлены?
     - О, вовсе нет.
     - Мне старику, вы можете, наконец, сказать, хотя я не настаиваю. Это было бы с моей стороны... Но, впрочем, вы сами видите: одиночество, врата тайн отомкнуты, мрачные глубины влекут, порождая искушения - как это по-человечески! Как это понятно! Чем же является любопытство? Первым инстинктом новорожденного! Естественнейшим инстинктом, прастремлением отыскать причину, порождающую результат, который, в свою очередь, становится зародышем последующих атомов причинности, создает непрерывность, и вот так возникают сковывающие нас цепи - а все начинается так наивно, так просто!
     - Позволите, о чем вы, собственно, говорите и к чему клоните? - спросил я.
     От его слов в голове у меня стало сумбурно.
     - Вот именно! - воскликнул он слабым голосом и еще сильнее подался ко мне.
Быстрый переход