|
Сознаюсь, я превысил свою компетенцию, оставив его на прежнем месте. И чтобы закопать меня, вас направили прямо к старику. Интрига... - Да, но ведь я случайно зашел в его комнату! - вырвалось у меня. Прежде, чем я успел пожалеть о своих словах, офицер криво усмехнулся. - Можно подумать, от того, что вы зашли бы в соседнюю комнату, что-нибудь изменилось бы, - пробормотал он и опустил глаза. Призрачное зрелище череды совершенно одинаковых седых розовеньких старичков в очках с золотой оправой, которые терпеливо улыбались, поджидая меня за своими столами, бесконечная галерея чистых убранных, светлых комнат встала перед моими глазами, вызвав во мне внутреннюю дрожь. - Так значит, не только в этой комнате? - Ну конечно, ведь мы должны действовать наверняка! - И в этих других комнатах тоже? Он кивнул головой. - И все они... - Перевербованные, разумеется. - На кого же они работают? - На нас и на них. Вы же знаете, как это бывает. Но мы их держим крепко, и на нас они работают продуктивнее. - Но постойте... Что это он мне плел о планах мобилизации?.. О тысячах вариантах оригинала?.. - О, это был шифр, опознавательный шифр, пароль. Вы, видимо, его не понимали, потому что это был их шифр, а он наверняка решил, что вы не хотите понимать, а значит, уже знаете о его предательстве. Мы ведь все носим нагрудные дешифраторы... Он расстегнул мундир на груди и показал мне спрятанный под рубашкой плоский аппарат. Я тут же вспомнил, как офицер, который ехал со мной в лифте, прижимал руку к сердцу. - Вы упомянули об интриге. Чья это была интрига? Офицер побледнел. Его веки задрожали и опустились, несколько секунд он сидел с закрытыми глазами. - Сверху, - прошептал он. - Сверху явно метили в меня, но ведь за мной нет никакой вины... Если бы вы воспользовались хотя бы частью своих широких полномочий и... - И что? - И замяли бы это дело, то я сумел бы... Он не договорил. Затем какое-то время с близкого расстояния изучал поверхность моего лица. Я видел блестящие, как стекло, белки его застывших, расширенных глаз. Пальцами рук, сложенных на коленях, он гладил, мял, дергал материал мундира. - Девятьсот шестьдесят семь на восемнадцать на четыреста тридцать девять, - умоляюще прошептал он. Я молчал. - Четыреста одиннадцать... Шесть тысяч восемьсот девяносто четыре на пять! Нет? Тогда на сорок пять! На семьдесят! Он заклинал меня дрожащим голосом. Я продолжал молчать. Он встал, бледный как стена. - Девятнадцать? - сделал он еще одну попытку. Это прозвучало, как стон. - Ага, значит, так? - сказал он. - Понимаю. Шестнадцать?.. Хорошо... Что ж... Прошу меня извинить. Прежде чем я пришел в себя, он вышел в соседнюю комнату. - Господин офицер! - крикнул я. - Подождите же! Я... За приоткрытой дверью грохнул выстрел, вслед за которым послышался звук падающего тела. Остолбеневший, со вставшими дыбом волосами, я стоял посреди комнаты. "Бежать!" - зазвенело у меня в голове, но в то же время, весь обратившись в слух, я ловил звуки, все еще доносившиеся из комнаты. |
