Вдребезги разлетелось заднее стекло. На переднем появилась цепочка пулевых пробоин. Но в основном стреляли по колесам. Пробьют хотя бы однук шину, тогда, действительно, кранты.

Шальная пуля задела ухо. Боли не было – на голое плечо потекла кровь.

Неожиданно сидящая на заднем сидении Светлана закрыла любовника своим телом. Обхватила руками за плечи, прижалась. Шептала что то нежное.

Очередь омоновца прострочила девушку. Еслм бы не она, киллер встретился бы на небесах со своими жертвами. Скорее – в аду, на сковороде.

Глупая смерть! Жила бы сейчас белокурая красавица на средиземноморском побережьи. С любимым человеком. Ездила на роскошном «кадиллаке», купалась в море. Вдруг появились бы дети! Такие же мужественные, как отец, красивые, как мать…

Александр, не открывая глаз, возмущенно отмахнулся.

Глупой смерть никогда не бывает. Если она даже дурацкая. Светлана спасла любимого человека. Можно сказать, принесла себя в жертву. Разве это не подвиг? Не отмеченный наградам, не вписанный в историю.

И все же, закололо в сердце. Надо бы провериться у врачей, подумал Собков. Вдруг прицепилась какая нибудь зараза? Нет, не зараза! Это достают его воспоминания. Прошлое никогда не исчезает бесследно – прячется в темном углу сознания, время от времени вылупляется…

– Мсье Федя, вы никуда ехать не собираетесь?

Александр открыл глаза, оглянулся. Держа в руке берет, возле шезлонга стоит итальянец водитель. Единственный человек, фамильярно называющий хозяина по имени. Исключая, конечно, вертлявую красотку, работающую на вилле служанкой. Жанна, переделанная на русский язык – Анна. Служанка и любовница. По вызову.

– Нет, не собираюсь… А что?

– Жена заболела. Разрешите отвезти ее к врачу на «кадиллаке»?

– Вези.

Обрадованный парень побежал к машине.

Собков снова задумался…

Разве мог шестнадцатилетний парень из глухой российской провинции представить себя наемным убийцей? Никогда! Летчиком, ученым, даже трактористом или механиком, но только не киллером. На этот скользкий путь его толкнули две причины. Удивительная любовь к стрелковому оружию и глухая, беспросветная нищета.

Зато сейчас он зарабатывает за один выстрел из карабина больше, чем вся родная деревушка за десять лет.

Муки совести? Пусть расписывают их слюнявые журналисты. Разве на эти самые «муки» купил бы он виллу красавицу и престижную легковушку? Неизбежное в конце концов наказание? Оно то ли будет, то ли нет… А если суд все таки состоится?

Киллер поднял голову, открыл глаза. Опасливо огляделся. Усмехнулся. Сколько времени прошло с тех пор, когда он улетел из окровавленной России, а старые замашки дают себя знать. Страх преследования сделался тенью, даже спит, сжимая пистолет под подушкой, вздрагивает во сне.

Глупее не придумаешь! Кто, спрашивается, осмелится надеть браслеты на богатого бизнесмена, проживающего на собственной вилле? Кому придет в голову следить за миллионером? Разве только сыщикам Интерпола? Но и это сомнительно – вряд ли разорится и без того нищая Россия на оплату труда международных сыщиков.

Голова снова безвольно улеглась на мягкую ткань шезлонга, глаза закрылись. Но киллер не спал – настороженно ловил шум прибоя, ему чудились чьи то шаги, тихий шепот. Рука машинально искала привычную рубчатую рукоять пистолета.

Невольно вспомнилась первая в его жизни платная ликвидация…

Освобожденный после трехлетней отсидки на зоне Пуля вышел из лагерных ворот далеко не в радужном настроении.