— Кажется, алиби его подтверждают, а? Они обе.

— Похоже на то, — заметил я.

— Хотя, конечно, за исключением тех несколько часов, когда он мог спокойно что угодно натворить. Но в таком случае времени у него было бы в обрез.

— Да.

— Вот такие вот дела, — вздохнул Блум, и пожав плечами, отпил еще один глоток. — Вот мне сейчас уже сорок шесть лет, — снова заговорил он, — а я никогда в жизни еще не был в одной постели с двумя женщинами сразу. Мэттью, а тебе сколько лет?

— Тридцать семь.

— А ты был когда-нибудь в одной постели сразу с двумя женщинами?

— Был, — ответил я.

— Ну и как, здорово, наверное?

— Слишком много рук и ног, — сказал я.

Уже где-то к восьми Блум подвез меня туда, где я оставил свою машину, и дома я оказался только почти в половине девятого. Я навел себе очень крепкое мартини и включил автоответчик. Дочь моя звонила мне, чтобы поблагодарить за чек и сообщить, что этим я спас ей жизнь. Звонила Дейл, спрашивала, не забыл ли я еще о ней и приглашала меня к себе, если, конечно, я вернусь не слишком поздно. Третий звонок был от Блума. Я тут же перезвонил ему.

— Да, привет, Мэттью, — сказал он. — Хорошие новости. Мы разыскали Садовски, их барабанщика. Полицейским из Нью-Йорка наконец удалось выйти на его мать. От нее-то они и узнали, что с самого начала сезона он играет неподалеку отсюда, в одном из отелей в Майами. Кенион занялся им самостоятельно, пока мы с тобой говорили с немками. Садовски добровольно изъявил желание приехать сюда, от Майами до нас ведь рукой подать. Так что я ожидаю его с минуты на минуту. Хочешь тоже послушать?

— Не отказался бы, — заметил я.

— Тогда, давай, приезжай, — ответил мне на это Блум и повесил трубку.

Глава 10

Перед тем как уйти из дома, я позвонил Дейл, чтобы предупредить ее, о том, что сегодня вечером мне предстояло еще одно очень важное дело.

— И когда ты освободишься?

— Часов в десять, наверное. Во всяком случае, постараюсь.

— А где ты будешь?

— В участке.

— Это еще по крайней мере сорок минут езды до моего дома.

— Что, думаешь, будет слишком поздно?

— Нет. Приходи, как закончишь с делами. Во сколько бы ты не освободился.

— В случае чего, я позвоню тебе.

— Пожалуйста, постарайся не допускать таких случаев, — сказала Дейл.

Нейл Садовски оказался кареглазым блондином лет тридцати пяти, ростом примерно пять футов и семь дюймов, и я подумал, что весил он должно быть около ста шестидесяти фунтов. Подбородок и щеки его покрывала борода, переходившая в усы над верхней губой, и все это, и борода, и усы, тоже светлые, придавали его лицу вид аристократа Викторианской эпохи, а прямой нос и глубокий взгляд еще более усиливали это впечатление. На нем были синие узкие брюки, черные кожаные мокасины Гуччи и пиджак из голубой замши, из-под которого была видна темно-синяя футболка. Мы сидели в кабинете капитана. Я уже начинал сомневаться в том, что сам капитан вообще когда-нибудь появляется на работе.

— Итак, — сказал Блум, — очень любезно с вашей стороны, мистер Садовски, что вы появились здесь, я очень вам благодарен. У нас же ушла уйма времени на то, чтобы разыскать вас.

— Ах да, я еще до рождества уехал в Майами, — сказал Садовски.

— Ваша мать сказала нью-йоркским полицейским то же самое.

— Зря вы беспокоили ее.