|
Не было ли это результатом труда сотен скальпелей июльских корректировщиков, материализовавшихся в то лето в журналистские перья? Тысячи статей и лозунгов, источавших ненависть и тупой патриотизм, в течение месяца поставили крест на благополучии целого континента. Антон еще долго размышлял над странностями и алогизмами войны и мира. Кто надоумил Сталина уничтожить перед следующей войной весь командный состав Красной Армии, заменив его бездарями с рабской психологией? Как можно было не заметить 190 дивизий у своих границ? Как 26 тысяч танков Красной Армии не смогли летом сорок первого противостоять жалкой кучке из трех с половиной тысяч немецких, ни в чем не уступая им по характеристикам? Антон снова посмотрел на часы. Он уже давно решил, что без пяти минут ляжет на кровать, а когда останется тридцать секунд – закроет глаза. У него на руках были его собственные часы, выверенные по его просьбе Ротманном по радио. Внезапно зазвонил телефон. – Дворжак, у вас есть ключ от вашей двери? – в твердом и тихом голосе Ротманна ощущалась тревога. – Нет. А что случилось? – Сейчас я приеду. Через десять минут на лестничной клетке послышались торопливые шаги. – Веллер арестован, – сказал, входя, Ротманн. Он подошел к окну и осторожно посмотрел на улицу. – Вчера я посадил его на поезд, и он должен был уехать в Данию. Я раздобыл Веллеру документы, а полчаса назад увидел, как его ведут к нам. Понимаете, что это значит? Ротманн накануне действительно посадил Веллера на поезд, заставив того купить билет до Копенгагена. Он достал ему паспорт, позволявший беспрепятственно пересечь границу, которая охранялась не столь уж строго, – Дания, хоть и не являлась частью рейха, была самым послушным генерал-губернаторством империи, полностью подконтрольным немецким спецслужбам и армии. Веллеру предстояло через час после отправления незаметно пройти со всеми вещами, уместившимися в небольшом портфеле, в вагон-ресторан и, дождавшись Коллинга, то есть где-то на полпути от столицы, так же незаметно покинуть поезд. Перед этим он должен был запереться в своем купе, в котором ехал один, предупредив заранее кондуктора, что намерен проспать до самого Копенгагена. В Коллинге у него жил знакомый датчанин, на которого вполне можно было положиться. В случае чего Веллера сначала бросятся искать в столице, а потом уж в других местах. Это давало неплохой шанс на успех, но что-то не сработало. Оба посмотрели на часы: без пятнадцати. – Надеетесь, что ваша догадка оправдается? – Даже не знаю. – Ладно, собирайтесь. Уходим. Оправдается так оправдается, а нет, так тем более нужно уносить ноги. – Куда? – Есть одно место. Сначала я хотел было снова обратиться к Люту, но, когда ехал сюда, подумал, что он человек Деница. А тому свидетели нужны еще меньше, чем Гиммлеру. До вечера пересидим в… Послышался шум моторов. Ротманн бросился к окну. С двух сторон улицы к дому подъехали две машины: грузовик с тентом и легковая. Вышедшие из легковой разглядывали припаркованный тут же «Хорьх» Ротманна, явно узнав, чей это автомобиль. Из грузовика тем временем посыпались на брусчатку эсэсовцы в черных блестящих касках. Возможно, это был тот самый расстрельный взвод, которым около двух месяцев назад командовал Ротманн. – Быстро они… Ротманн медленно расстегивал кобуру. |
