На самом деле «исторического» штурма как такового не было. Блокада Зимнего дворца закончилась тем, что толпа революционеров беспрепятственно прошла через Сенатскую площадь и охрану Зимнего, представившись депутатами Думы, идущими на переговоры с Временным правительством. Юнкера их пропустили. Уже в зале, где сидело Временное правительство, толпа представилась Революционным правительством и арестовала Временное. Изящно и просто.

Но и этот вполне мирный сюжет Октябрьской революции, которую с полным правом можно назвать бархатной и гордиться таким бескровным переворотом, показался советским идеологам неказистым, не героическим, и тогда на десятилетие революции придумали какой-то мифологический штурм, строчащие пулеметы, рвущиеся гранаты, море крови… Ветеранам 1917 г. было рекомендовано не перечить официальной версии. На самом же деле, если бы такой штурм имел место, то от толпы, бегущей с винтовками к Зимнему, ничего бы не осталось. Ее разорвало бы в клочья, ибо бегущие на штурм представляли бы собой прекрасную мишень. Даже один пулемет «максим» расстрелял бы всех бегущих революционных солдат и матросов, не говоря уже о десятках ружей, одной пушки и нескольких пулеметах, которые имелись у юнкеров вокруг Зимнего. Ясное дело, что все это оружие так и не выстрелило вечером 25 октября. Эго единственное, что можно поставить в заслугу организаторскому таланту Ленина. Так, совершенно безобидно и мирно началась диктатура пролетариата, утопившая страну в крови.

Святослав

Личность киевского князя, которого русские варяги называли Сфендислейвом, славяне — Святославом, а греки — Сфендославом, неоднозначно трактуется в русской истории. В советскую эпоху из Святослава сделали эдакого Чапаева древнерусской истории, а в российских дореволюционных источниках (Карамзин) к Святославу были кое-какие вопросы, мол, много и бесплодно воевал за пределами Руси, без пользы для государства, не увеличил русских пределов, чересчур увлекался войной, тормозил распространение христианства, к которому призывала его мать Ольга, крестившаяся в 955 г. в Константинополе (Царьграде, как его называли на Руси).

Так же противоречив образ князя и в исполнении российских и украинских художников, в том числе современных: то как карикатурный персонаж, где русского князя можно легко принять за пожилого грузинского рыбака, то сильно приукрашенный, словно спустившийся на Землю архангел Михаил. А ведь имеется достаточно четкий словесный портрет Святослава. Так, греки в 971 г. описали русского предводителя как человека «дикого ликом, с голубыми глазами, косматыми бровями, плоским (курносым) носом, с длинными усами и редкой бородой, невысокого, но широкоплечего, с сильной грудью и шеей». В ухе князя была серьга с бриллиантом, голова обрита, лишь на макушке оставлен клок волос. Странным образом современные художники из подробного греческого описания используют лишь эти детали — длинные усы и клок волос на макушке. Украинцы, понятное дело, изображают Святослава как типичного запорожского казака с длинным оселедцем на голове, а старые московские портреты изображают Святослава в виде карточного короля, даже близко не похожего на достаточно молодого (погиб около 33 лет от роду) князя. Русские художники рисовали своих князей наугад, так же, как и монголы изображали Чингисидов.

Прическу Святослава некоторые российские историки (Первухин, например) называют почему-то хазарской. Аналогичные «шевелюры» носили и североамериканские индейцы.