— Все смотрят на тексты, но никому никакого криминала за ними не видится… Ну, исписался автор, с кем не бывает…

— Не бывает! Талантливый человек все равно чувствуется… Слушай, — Артура вдруг осеняет, и он снова оживает, наполненный новыми планами. Щеки снова обретают нормальный цвет и печать трагедии слетает с его лица. Ощущение, что он сменил батарейки. — Давай сделаем так! Я уеду сейчас в любом случае. Но ты-то, ты-то можешь и подождать. Все взвесишь, обдумаешь, обговоришь — да, да, расскажи им все прямо, тогда они или в два голоса примутся убеждать тебя ехать ко мне, или проявят себя эгоистами, и ты в них тут же разочаруешься — обговоришь все со своими Люда-Мишами… Я уверен в верном твоем решении. Мы перенесем твой отъезд, просто отсрочим, да?

Врать не можется. Равно как и продолжать какие-либо разговоры. Он завтра уезжает. Он врал мне про неделю. А я-то, дура, так много на оставшиеся три дня запланировала… Он завтра уезжает насовсем, и это самое разумное, что может произойти между нами. По большому счету, всю нашу мистическую близость я выдумала. Артур никогда не был открыт, поступал сообразно своим технологиям и просчитывал исходы. По сути, между нам не произошло ничего выходящего за рамки его комбинирования… Хочется наорать, потрясти за плечи, влупить пощечину. Хочется добраться до его души и выкрикнуть ей в самые уши, что нельзя так поступать с людьми, нельзя играть там, где в тебя полностью верят, нельзя считать там, где отдаются без корысти, нельзя врать, даже если думаешь, что это «ложь во спасение»… Но докричаться все равно не удастся. А еще, еще хочется оставить ему в памяти что-то большое-большое и важное. Мне нечего дать, кроме самой себя.

Ничего не говорю, щелкаю пультом музыкального центра. Подхожу, сажусь на колени, дарю себя прощальную…

«Это все, что останется, после меня!/ Это все, что возьму я с собой!» — озвучивает «Чайф» наш долгий и какой-то предельно серьезный обмен чувствами. «Я не хочу его терять!» — мольбой к самой себе проносится в мыслях, в последний раз озвучивая наше взаимное проникновение…

Спустя шесть часов, когда я проснусь, Артура уже не будет рядом. Вероятно, навсегда.

Строительство, наконец, окончилось. Парадоксально, но тишина на вилле воцарилась именно в тот же день, когда стало ясно, что Сафо больше не придет. В памяти мгновенно всплыл давний разговор. Шуточный обмен ничего не значащими фразами оказался пророчеством…

— Сплошное идиотство! — морщилась Лилия, содрогаясь от очередных ударов строителей или отвратительного тонкого визга чего-то, похожего на пилу. Они с Сафо частенько проводили обеденный перерыв под деревьями возле бассейна. Теперь же, в связи с какими-то поломками, весь возможный на вилле отдых сводился к кратким перекурам на широком балконе. Закинув ноги на перила, Лилия небрежно сбрасывала пепел на кафель и лениво возмущалась окружающей гадостностью. Сафо сидела рядом, насмешливо глядя куда-то вдаль. В присутствии Лилиных ног Сафо явно проигрывала, поэтому отбрасывала вальяжность, эксплуатируя образ тихой, скромной и миленькой.

— Это из-за меня, — улыбалась каким-то своим внутренним мыслям Сафо, — Вокруг меня в последнее время все рушится.

— Но-но! — по долгу службы Лилия обязана была поддерживать в команде оптимизм. — Скоро они тут обновят все окончательно, и ломаться уже будет нечему! Тогда они перестанут стучать и воцарится блаженная райская тишина…

— Только не при мне, — не сдавалась Сонечка. — Ты же видишь, мне здесь не везет. Райская тишина снизойдет на эти земли не раньше, чем я покину их.

— Нет, милочка, — то ли с горечью, то ли с откровенной злобой прошептала Лиличка книжным страницам.