У Александрова хватило ума ответить на мой прямой вопрос довольно честно:

— Но ты же тоже ездила в Крым не одна? — Александров склонился в галантном поклоне и прильнул колючей щекой к моей руке.

— Разумеется, — ответила я с улыбкой.

Обманывать не пришлось. Умопомрачительные крымские горы долго ждали отпечатков наших ног, и вот, дождались. Мы прошлись по ним табуном из семи человек, оставляя за собой аккуратно закопанные пустые бутылки и оглашая каждую новую стоянку гитарными перепевами. В походе было три молодые пары — двое молодоженов и одни собирающиеся. Посему я действительно, положа руку на сердце, могла сказать, что в походе была не одна.

На том наши отношения быстренько свернулись. Пару раз Александров звонил, выражал неудовольствие по поводу моего скоропалительного исчезновения, но тогда я уже действительно была не одна и ничего, кроме, соболезнований, принести ему не могла.

Совсем недавно — впрочем, очень-очень давно, еще до моей операции — я перебегала дорогу перед носом его авто, и он, конечно, не задавил, не обругал, а напротив, подвез прямо к Бореньке. Рассказал, что передал стоматологические дела врачам-наемникам, а для себя открыл… кабинет психоаналитика.

— Это невероятно важная и интересная работа. Защищая диссертацию, я был так увлечен… Знаешь, не бывает душевно здоровых людей, бывают невнимательные психоаналитики. Эта работа — кладезь. И финансовый и ощущенческий … Если будут нужны консультации — обращайся. Знай, у тебя очень мощный блат…

— Спасибо, без внимания психоаналитиков я себя чувствую как-то увереннее… — ответила я тогда, и вот теперь, несмотря на весь маразм ситуации, собиралась воспользоваться его давним приглашением.

— Он в отъезде! — еще раз проговорила птица-секретарь, осипшим от возмущения голосом.

— Ладно, позвоню ему на мобилку, — ответила я со вздохом. Птица-секретарь наверняка и не подозревала, что я знаю новые координаты ее босса.

— Не стоит, — заскрипела она лишившимся всяких интонаций голосом. — Он уже появился, сейчас соединю…

О встрече я договорилась в считанные секунды, и тут же выехала. Состояние было такое, что, выходя, я даже не глянула в зеркало. Теперь, подъезжая к оговоренному ресторанчику, немного жалела об этом и неодобрительно гляделась в пудреницу. Александров не хотел нервировать Птицу (а может, еще кого, или просто не прочь был бы вырваться из офиса), поэтому встреча должна была состояться на Эльбе — так назывался небольшой скромный паб, расположенный неподалеку от кабинета Александрова. Говаривали, что вечером это место превращается в эпицентр неприятностей и шумное сборище кислотной молодежи. Днем же здесь было милое местечко, где под тихую ненавязчивую мелодию расторопные официанты в накрахмаленных рубашечках разносили обеденные блюда, а сосредоточенные посетители вполголоса обсуждали свои деловые проблемы с партнерами.

— Какие люди! Прошу! Давненько-давненько. Как обычно? — оказывается, Александрова тут хорошо знают.

Я сижу за столиком возле окна, тяну свой капучино, опускаю шляпу пониже на глаза и чувствую себя абсолютно потерянной. Чуть суетливый, разбрасывающий вежливые кивки и деньги — за парковку пареньку в железнодорожной жилетке, за сигареты старушке, за мой кофе — официанту, Александров галантен и блестящ. Он постарел и разбогател ровно настолько, что его гротескный пафос смотрится теперь не смешно, как раньше, а вполне экстравагантно.