— Имеется, Алина, все имеется. Не переживай, мать нервировать больше не стану, а о тебе не забуду, разумеется. Ты мне сегодня этими фото очень помогла. И мне, и этому самому Марининому памятнику… Молодец, девочка…

Несмотря на лестные слова, в голосе дамы слышалось безразличие и даже немного раздражения. Необходимая информация была уже получена, разговор по сути — истек. Так к чему эти реверансы? Тут дама догадалась, извлекла из-под широкого рукава изящную сумочку, щелкнула замком.

— Не нуждаемся! — вспыхнула Алина, нахмурившись. — Я ради памяти сестры, а вы… Не вздумайте! Я вообще деньги беру только за репетиторство. У меня сейчас, между прочим, одновременно три ученицы, — девушка снова заулыбалась. — Серьезный заработок, кстати. Вы, я так понимаю, тоже из тех, кто уверен, будто наше поколение все на деньгах и наркотиках помешано? Нет, и книжки читаем, и музыку изучаем. Один мой одногруппник всерьез Баха все перемены в плеере слушает. Ну это крайность, конечно, а в целом мы тоже люди…

Дама рассеянно глянула на спутницу. Ей не совсем было понятно, чего эта девочка добивается. То есть вела себя сестра покойницы просто замечательно: говорила безгранично приветливо, фотографии требуемые из альбома вытащила, отдала втайне от матери, даже не оговорив сроки возврата… Это хорошо. Но вот зачем до машины пошла провожать и почему трещит без умолку, то про одногруппников своих, то про все это репетиторство, то про мать, которая переживает не со зла? Это сбивает как-то. Неясны намерения.

О том, что девчонке попросту интересно поближе пообщаться с особой, частенько мелькающей в телевизионном эфире и, к тому же, представляющейся близкой знакомой Алинкиной обожаемой и ныне покойной старшей сестры, дама как-то не подумала.

— Ну, конечно, за репетиторство, — вдруг догадалась она и запричитала сладко-обволакивающе, — Ты ведь со мной тоже, как с ученицей, занималась. Объясняла там всякие семейные предания, подбирала фотоматериалы. Считай, что у тебя временно на одну ученицу больше…

С таким подходом девчонке, конечно, проще было взять деньги, и тогда дама стала бы чувствовать себя намного увереннее. Подаренное, в отличие от купленного, всегда тяготило её, потому что к чему-то смутно обязывало. Нет, подаренное поклонниками, разумеется, воспринималось по-другому. На то леди в поте лица, да других частей тела и выращивают себе поклонников, чтоб было с кого полноправно кровь пить, да дары снимать… Со всех остальных — увольте, слишком непредсказуемы последствия…

— Да ну вас! — обиженно фыркнула Алина. — Говорю же, не нужно ваших денег…

— Гордая! — дама поняла, что промахнулась и сменила тон на серьезный. — Это хорошо, что жизнь тебя пока не переломила. Вообще-то от тех, кто сильней, брать не зазорно. Но не хочешь — твое дело. А в сумку я вообще-то за визиткой лезла, и нечего было так вздорно реагировать. Я решила, что ты так на оплату труда своего намекаешь… — она, конечно, врала. Но своего добилась — поставила девочку в неловкое положение, и та сразу присмирела. Снова теперь глядела на гостью с огромным уважением. Дама продолжала с видом победительницы: — Ладно, проехали. Вот тебе моя визитка. Если что — звони. Мы из тех людей, что добра не забываем…

Дама резко развернулась, подчеркнуто оставив Алину за спиной, щелчком ухоженных пальцев отправила сигаретный бычок в сторону, метко попала в ведро, и, довольная собой, быстро зашагала к машине.