|
— продолжает воинственную тираду о звонках Дмитрий. Нашел-таки способ укорить меня! — Жить нужно сиюсекундно, не убивая нынешние мгновения во имя прошлых, которые вряд ли удастся повторить, или будущих — которые, может, и не воплотятся… И вообще, я не одобряю телефонные разговоры. Обратите внимание, телефон несправедливо отобрал себе право приоритетного разговора. С какой стати? Почему я, говоря с живым собеседником, должен прерываться, предпочитая ему телефонного? И, между тем, я ни разу не видел, чтоб человек не оторвался от разговора, заслышав телефонный звонок. У всех у нас рефлекторное неверное распределение приоритетов.
Мне уже смешно. Такой пафос! Такая острая философия! И все из-за чего? Из-за глупого недоразумения. Ну, подумаешь, вовремя не сориентировалась. Ну, подумаешь… Да я, если хотите знать, на телефонные звонки Свинтуса даже, когда в полной отключке была, реагировала… На его номер, еще в период нашей большой свинской любви, мой телефон особой мелодией отзывался. И когда я по утрам совсем отказывалась вставать, Свинтус нарочно мне из кресла на кровать звонил. Заслышав мелодию, я вздрагивала, разлепляла веки и хваталась за телефон. Потому что влюбленная тогда была до невозможности. А Свинтус ржал: «И так тебя бужу, и так… И одеяло забираю, и прижимаюсь с пылом. Ты — ноль эмоций. Но стоит телефону зазвенеть. Слушай, Марина, да ведь ты, похоже, любишь во мне всего-навсего собеседника…» «Не выдумывай!» — огрызалась я, но тут же, забыв о своей утренней недееспособности, бросалась мириться и доказывать, что именно люблю в Свинтусе … Правда, это только в начале отношений было, когда самый разгар чувств наблюдался. Позже я уже ни на звонки, ни на речи, ни вообще на что бы то ни было по утрам не реагировала, объявив свой сон — священным ритуалом, прерывать который смертельно опасно для прерывающих. — Долой повальную телефонизацию! — веселится, тем пременем, Дмитрий, торжественно вздымая к потолку вилку с сырником. — О, это напоминает мне старый советский рассказ, — подключается Зинаида. — Один мужчина собирался решить какой-то вопрос с важным начальником. Три часа он прождал в приемной, две недели до этого, дрожа, искал связи, чтоб добиться аудиенции. И вот, долгожданная встреча. Едва мужчина успевает открыть рот, как у начальник5а на столе звенит телефон. Начальник извиняется, хватает трубку, разговаривает. После, когда наш герой снова пытается что-то сказать, телефон опять звонит и все повторяется сначала. На шестом телефонном звонке наш герой не выдерживает и уходит прочь. А дальше поступает просто гениальным образом. Он идет к ближайшему телефону-автомату, дозванивается до этого важного начальника, и успешно решает с ним все дела по телефону. Начальнику уже некуда отвлекаться. — Браво! — аплодирует Дмитрий. — Поняли, буквально с полуслова, поддержали в самую точку. Ах, Зинаидла, ах, я буквально покорен… Ну, что можно было поделать? Сказать, что они несут полный бред? Объяснить, что и в живых, и в телефонных разговорах всегда отдается предпочтение более срочным? Подсказать, что телефонный звонок в данном случае стоит приравнивать к подошедшему вдруг человеку, говорящему: «Прости, можно тебя на секундочку?» Напомнить, что если «нельзя» или «можно действительно всего на секундочку», то очень часто и телефонный и живой собеседник слышит в ответ: «Извини, если ничего слишком срочного, свяжемся позже?». Да глупо было все это говорить. Дмитрию нужно было отчитать меня — он это сдела. А затеял этот разговор таким забавным опосредованным образом, исключительно чтоб не дать мне возможности оправдаться. — И, замечу еще раз, никакой не склероз я имел в виду, говоря, что вы вряд ли помните, до каких кондиций дошли тут позавчера празднующие: назначали свидания, раздавали обещания, сумасбродничали… — решает снова незаметно поддеть меня разговором Дмитрий. |
