В Киеве Алька пробыла всего несколько дней, застав лишь самое начало революции. Потом была восточная Украина. У них с Маринкой в этом городе жила бабушка. Разумеется, в Харьков Алина приехала в самых, что ни на есть, оранжевых настроениях. Потому и видела все лишь в своем цвете:

— А потом власти решили устроить бойню. Им это выгодно. Первый же разбитый нос губернатор области трактовал бы, как кровопролитье, ввел бы чрезвычайку и полноправно разогнал бы все наши милые мирные революции. Но никто — ни мы, ни бело-голубые оппоненты — не поддались на эти провокации.

— Нет, девушка! — не выдерживает Наташа, переполняясь возмущением. — Вас определенно подвергли в этой вашей толпе какому-то гипнозу. Неужели вы думаете, что властям для того, чтобы ввести ЧП и приказать милиции вас разогнать, нужны какие-то оправдания?! Да если бы этот губернатор хотел, он в порошок бы вас всех стер… Он бы! Если бы!

Глядя на пышущую праведным гневом Наташу, я ужасалась. Что ж мы за народ такой? Думать о своих правителях такое, и при этом не пытаемся даже оспорить их право на власть… Рабская философия — «ах, хозяин, ах, какой вы распрекрасный, что не раздавили меня в лепешку, я ведь понимаю, что вам, с вашим отсутствием совести, это совсем ничего бы не стоило». И самое горькое: Наташа типична. Она — выразитель нашего общественного мнения. Хотя это по меньшей мере — странно. Признак коллективной лоботомии, такое вот «да если бы он хотел»…

— Чтобы стереть нас в порошок нужно было бы найти настоящие механические жернова, — сражала образностью мышления Алинка. — А роботов на службе у государства пока не наблюдается. Милиция ведь тоже люди! Ни с того ни с сего они против безоружных мирных людей не пойдут… На Украине, по крайней мере, не пошли бы. Это по глазам видно было. Но я не о том…

И Алинка снова принималась за красивые сюжеты из жизни Харьковских демонстрантов:

— Представьте — самая большая площадь Европы. Полплощади — народ с оранжевыми ленточками. Четверть — с голубыми. Посредине — несколько рядов милиции. Как не старались, чтобы хоть поровну цветов было — не выходило. То ли наши люди более активные, то ли действительно в Харькове бело-голубых не так много было. Да и те, кто был — насильно согнанные. За ними автобусы в область на предприятие посылали. Но честно все — расплачивались с работягами отгулами на работе. Я лично спрашивала. И вот представьте, обстановка страшно напряженная. Власти просто не имели права так накалять ситуацию — в одно и то же время, на одном и том же месте на два противоположных митинга разрешение выдавать! Но оказалось — ничего страшного. Потому что это не две толпы встретились, как власти предполагали. Сошлись совокупность личностей! Я заглядывала в лица, я впитывала и пыталась запомнить наших оранжевых. Взрослые, студенты, пенсионеры… Все! И при этом ни одного одержимца, ни одного озлбленца, ни одного пьяного… Впрочем, нет. Один был! Сюжетик вышел превоклассный. Все дружно скандируют: «Кучму — геть! Банду — геть!» и тут вдруг замечают в своих рядах одного сильно подвыпившего, очумевшего слегка, дядечку. Лозунг на какое-то время меняется: «Пьяных — геть!» — воодушевленно кричат все, а какие-то заботливые мужики, выводят из наших рядов дядечку…

Я аплодировала. Картинка вызывала только благие эмоции. Алинка воодушевлялась моей поддержкой и продолжала пересказывать особо фишечные моменты.