Входная дверь фургончика вдруг отчетливо скрипнула. Артур вздрогнул. Он помнил, что запирался … Значит, пришел некто, имеющий запасные ключи?

Прошло всего мгновение, прежде чем на пороге возник силуэт гостьи. Всего мгновение — но сколько же бреда успел представить себе за это время Артур:

Вот Сонечка на пороге — отчего-то вся мокрая, будто на улице страшный ливень; мокрая и заплаканная — смотрит умоляюще, шепчет что-то невразумительное. Да уже ведь неважно, что она шепчет. Артур бросается, прижимает к груди; крепко-крепко, навсегда-навсегда…

Или нет. Все не так. Она пришла за своими записями. Не захотела оставлять письменные свидетельства на артурово поругание. Входит. Напряженная, решительная. И прямо с порога — жжет вызовом. Боевая стойка глаза в глаза. «Вот такая я! А ты как думал?! Теперь ясно!» Не спуская глаз с гостя, Сонечка подходит к столу, подставляет к краю большой кулек, сгребает в него все бумаги. Артур ловит ее руку. Нет, не хватает — просто накрывает своей ладонью. Сонечка закрывает глаза и становится вдруг пластилиново-поддатливой. Артур шепчет что-то успокаивающее, целует ее руки, шею… и тут… Взгляд падает на ворох бумаги в пакете. Сжечь! Он с силой отшвыривает от себя эту девку — Сонечка больно ударяется затылком о стену и каменеет, понимая и свою вину, и его бешенство, и всемирную несправедливость… Артур хватает кулек…

— Выметайтесь отсюда! — вообще-то на пороге стояла ЛенаМорскаяКотиха. Спокойна, как танк. Без тени улыбки. В руках — связка ключей. В глазах — понимание и, вместе с тем, верх презрения. Больше она ничего не говорила. Артур взял из угла комнатушки большой кулек, поднес к краю стола, смел в него все бумаги.

— С пустыми руками! — уточнила хозяйка и на всякий случай добавила. — Виктор сидит в машине. Я еле упросила его дать мне возможность просто поговорить с вами, без драки и вызывания милиции…

Артуру сделалось стыдно. Ну и впечатленьице, должно быть, он производит со стороны. Пришел, напился, сбил столик… Украл ключи, ворвался в помещение, пытается вынести бумаги. Объяснять, что он и есть адресат, а значит, у него имеется прямое право на эти бумаги, Артур не стал. Язык все равно не стал бы слушаться и только запутал бы всех. И расспрашивать Лену тоже вроде бы сейчас было не к месту. Хотя столько всего хотелось узнать. Артур набрал в грудь воздуха, чтобы начать расспросы, потом учуял нынешнюю Ленину недоброжелательность и передумал.

Лена посторонилась, и нежданный гость вышел на улицу. С пустыми руками, один, молча и неторопливо… ВикторМорскойКот и впрямь сидел в машине. Артур кивнул ему, как старому приятелю — да ведь он действительно хорошо теперь знал Виктора, и болел за ту же команду и…

— Передайте ей, что мы не обижаемся, — опустив стекло, серьезно попросил Морской Кот. — Должны бы, ведь уехала, подвела. Но отчего-то на нее обиды не выходит. Чары!

Артуру показалось, будто на последнем слове Виктор улыбнулся. Видимо, МорскойКот и сам не ожидал от себя такого всепрощения…

Первым делом Артур вытащил из зажигания ключ и забросил его на заднее сидение. Лишил себя шанса выехать немедленно — искать ключ в таком состоянии было немыслимо. Потом, чуть не разворотив полсалона, откинул-таки спинку переднего сидения назад. Во что бы то ни стало нужно было заснуть.

За окном завыл ветер. Артур поежился и пожалел о выброшенном ключе. Нашарил сумку — хорошо что не стал ставить в багажник — выудил оттуда две футболки и рубашку, укрылся, словно тряпьем. В довершение, водрузил на себя и саму сумку. Так было хоть немного теплее. Хотелось перевернуться на другой бок, но укрывательная баррикада тогда обязательно рассыпалась бы. Приходилось терпеть… Артур вдруг засмеялся:

— Ночь, ураган, я одет в дорожную сумку и сандалии валяюсь в неуправляемой тачке.